Пока Джаред умасливал заполошенную брюнетку, Кэт технично смылась: ушла, смеясь, или, словами Лето, ухахатываясь.
Всего лишь захотелось уединения, мыслей ни о чем и обо всем сразу, расслабиться и сосредоточиться, отчеркнуть Важное от несущественного. Всего лишь есть моменты, которые Кэт нравятся, а есть те, которые нет. Фотографироваться с чьей-либо голой задницей — нет, все-таки есть разница между распахнутой наготой артиста и разнузданностью продажной девки, потому Кэт спокойно сказала кому-то приставучему "иди нахер", сыскав от такого славу холодной, снежной и опасной кисы. Кэт не нравится разговаривать с незнакомцами, а гулять в одиночестве ей нравится очень.
В лесной прогулке (вполне логично объясняемой целью поиска источника питьевой воды, но на самом деле продиктованной жаждой души) Кэт провела несколько часов, и выяснила, что лес кажется страшным только в детстве, когда папа ведет за руку, и бояться так хорошо и приятно, потому что рядом Он, сильный и смелый отец-громовержец, с которым любой страх рассыпается в пыль. Сегодня Кэт не боялась сама по себе и гуляла, вполне оправдывая свою кошачью натуру, те, как известно, любят сами по себе.
И еще Кэт нравится петь под дождем, она дождалась, специально дождалась момента, когда с неба хлынул ливень, и слушать остались лишь те, кому важно. Дождь имеет привычку распугивать людей, Кэт с детства нравилось наблюдать таких бегущих на улицах, вокруг себя, сама же маленькая Мара всегда раскидывала руки в стороны и наслаждалась.
Вот и теперь. Горстка промокших, скукожившихся под накидками, слушателей, ритм дождя и отчетливый, густой запах леса сложились в один замечательный уютный мирок, в котором легко было петь и здорово просто быть. Песня дождю, миру. Внутренний голос, вырвавшийся на свободу. Больше, чем просто, и проще, чем ничего. Пожалуй, она никогда не была настолько счастлива. Пожалуй, счастье каждый миг огромно, ново и больше всяческого прошлого.
Пожалуй, поэтому Кэт не слишком поняла, чего от нее хотел после Джаред. Вынырнуть из глубины на поверхность, вернуться к бренному миру, ко взглядам, к словам, упрощениям, оказалось тяжело. Беловолосая сообразила кивнуть, но не сообразила, чего от нее хотел этот забавный парень — позвал за собой или попросил подождать — так и стояла, растерянная и улыбающаяся.