Пришедший из русской классики вопрос «Что делать?» , и «Как быть?» сейчас стал вопросом насущным и требующим немедленного решения, грохот падающий башни нарушил концентрацию девушки, заставив, сначала со страхом , а потом с завораживающим восторгом наблюдать за ее падением.
Гибель огромного стального чудовища завораживала ,но имела и свой явно отрицательный эффект, существа , которые таились в углах своих лачуг, и напоминавших лишь неясные тени, в испуге бросились прочь, лишив Марико источника информации о окружавшем ее месте, она теряла время , и возможность опередить детективов и прочих охотников за Джульеной, обернулась пшиком.
Более того , обращенное к Никки, виноватое: - Упс, а я тут не причем!- оказалось общением с пустотой, детектив и его сестра исчезли, видимо, решив самостоятельно искать девушку.
Марико испытывала по этому поводу двойственные чувства, с одной стороны , ей не хотелось мешать Ники, и лишний раз вызывать у него раздражение, но с другой Алия чувствовала, что именно она должна спасти девушку и сделать это первой, амбиции тут были не причем. Это было даже не тщеславие и не желание быть первым , а самое банальное, и тем более удивительное , чувство вины, кторое испытывала девушка к своей подруге, ведь где то в глубине души она понимала, что во всем произошедшем есть ее вина, что она плывущая по течению жизни, словно айсберг, топила встречные суденышки человеческих судеб.
Было еще одно но, в частности, те двое которые, полыхая в эмоциональном спектре, словно, пожар, продолжали громить порт, оставлять их без внимания было слишком опасно, и Оттани словно разрывало пополам. Чувство вины перед Сарзак и голос трезвого, как ей казалось, расчета кричавшем, что оставлять двух подобных существ без внимания , это гарантированно получить удар в спину.
- Нервно прикусывая нижнюю губу , она огляделась по сторонам, осматривая то невероятное разнообразие окружавших ее существ, крылатых , клыкастых, настолько фантастических, что Марико казалось, что она не в этой реальности.
Накручивая локон синих, словно, небо волос, она еще раз оглянулась, прислушиваясь к звукам разгорающегося боя , слишком сильного, что б вот так , просто оставить его за спиной.
Наконец, взгляд ее упал на стоящую рядом девушку, похожую на ангела, светящиеся над головой нимб и огромные белые крылья, лишь, усиливали эту схожесть.
- Лита!- позвала ее Алия.- Мне нужно отлучиться будешь за старшую!
- Мари, а ты куда? - взволнованно спросила, Лита, тревожно шелестя крыльями.
-Туда!- девушка указала направление, из которого продолжал доноситься грохот, периодически прерываемый дьявольским ревом и совсем уж неразличимыми воплями.
- Посмотрю что там сзади, а ты, ты веди остальных вперед, возьми тех, кто с крыльями , и пусть они сменяя друг дружку следят за Ники и Лиз, а лучше сама предупреди их, что мы идем за ними, и прикроем, если что !- Оттани еще раз тревожно оглянулась на раздающийся за спиной грохот.- Я пойду одна, а ты веди остальных вперед, если что прикроешь детективов, а я, я вас догоню!
-Все слышали, Лита за старшую, пока я не вернусь!- повысив голос, повторила она для совсем уж туполобых своих последователей.
Марико повернулась к толпе спиной, и встряхнувшись, точно мокрый совенок, наигранно, уверенным шагом отправилась к источнику шума, но чем дальше становилась толпа фанатов, тем более медленными и неуверенными становились шаги . а потом, девушка и вовсе покралась вперед , словно вор собирающийся ограбить ювелирный салон, ручки ее до боли сжали гриф гитары, словно новобранец свой автомат.
Шум нарастал, становился не абстрактной мешаниной хлопков и ударов, становясь все более громким , в нем проявлялись отдельные его компоненты, и вот наконец Марико увидела их, сцепившихся в смертельном противоборстве существ.
Часть вторая Их было двое, нет все же трое, девушка разглядела, на густой, пушистой спине существа, ее наездника, он показался ей человекоподобным, существом , но кто знает, кем он был на самом деле , плащ, словно, погребальный саван окутывал его тело, размывал очертания.
Само же существо, напоминало пса: огромного, черного пса, сошедшего со страниц рассказа Конан Дойла о собаке Баскервилей, по крайней мере, таким, его представляла себе Марико.
Пасть, заставившая устыдиться и крокодила, полная острых неестественно ровных зубов, похожих, даже, не на зубы, а на звенья пилы, косматая шкура, переливающаяся всеми оттенками первородной тьмы, скрывающая под собой переливающиеся мускулы.
Но и противник зверя и его наездника впечатлял, нет, он не был рыцарем в блистающих доспехах, в нем не было, ни капли, той показной бравады и лоска, а от взгляда на него по коже ползли мурашки, которые возникли б у арахнофоба, которому на колени уронили большого, волосатого паука.
Обмотанный бинтами грязными пропитавшимися пылью и грязью, он напоминал девушке, сбежавшую из музея мумию, но было в нем нечто, что то такое что приковывало взгляд, и это нечто таилось внутри, там под бинтами , под израненной плотью.
Марика видела души живых, чувствовала их, словно, материальные объекты, словно сгустки эмоций, Эта душа была полна боли и ярости похороненной внутри, тщательно сдерживаемой, но так упорно рвущейся на свободу, было еще одно, какая то несгибаемая решимость, фатализм, такой фатализм , она видела, лишь в глазах обреченных на смерть, но с хохотом зовущим ее.
А битва завораживала, тот накал, то яростное стремление противников убить друг друга, пьянили словно, столетнее вино, оставляя такой же изысканный аромат на губах Алии, тягучий и солоноватый, как холодеющая кровь.
Сколько длилось это опьянение, Марико не могла сказать, может доли секунды, а может часы, но пресытившись им, ей захотелось оборвать творящееся вокруг насилие, как испивший сладкого вина, разбивает бокал, дабы навсегда запечатлеть тот незабываемый момент.
Девушка забросила за спину, гитару, дрожащую от будоражащего нетерпения, и взялась за скрипку.
«Вот и работа для тебя Лаура, плачь, горюй скрипка и пусть твой плач услышат даже небеса - дождем, пролив свои слезы!»- подумала она, касаясь смычком струн.
Скрипка ответила пронзительным тягучим звуком, возрождавшем в памяти воспоминания о осени и холодном ветре, звук стал выше , а потом, как ангел с опаленными крыльями метнулась вниз к земле, проникаясь тем горем той печалью, что испытывает большинство из нас от вида прерванной жизни, а звуки тем временем отдались беспокойством , таким похожим на то которое испытываешь глядя через окно на несущий хоровод пожелтевших листьев ветер, серые заляпанные грязью тучи, гонимые им по свинцовому небу , а мелодия менялась наполняя сердца уже не тревогой, но тоской, тоской по уходящему лету, уходящим мгновениями жизни, воспоминаниями тех минут, что никогда не прожить снова, и сердца наполнялись той сладостной грустью от прожитого счастья, а струны уже шептали:
«Раненая душа.
Мечется в темноте.
Дайте ей тепла».
- Марико завороженная собственной игрой играла и играла, сама проживая все сотворенное ею, и слезы словно алмазы, словно далекие бриллианты звезд, текли по ее лицу.
Мелодия менялась: ощущение грусти в нем сменялось покоем и теплом, теплом очага и запахом теплого молока, тем драгоценным ощущением детства, что хранит каждый из нас там глубоко в душе под, пластами лицемерия злости.
От нее веяло теплом материнского прикосновения , тем ощущением, что не забудешь никогда, на которое не променяешь, даже власть над миром , а струны все шептали:
«Земля спит давно.
Не буди ее. Усни сам.
Твое время пришло».
- Пусть закроются глаза и тяжестью наполнятся руки, и ноги, пусть наступит сон, сон в котором нет места кошмарам, лишь мечтам и грезам, таким несбыточным на этой земле.