- Метка Каина? - приподнял брови Джозайя-Джозеф. Фон Ликензайт... Фон Ликензайт, зачем ты хочешь знать это? Очевидно что под всем внешним лоском и блеском, благородный господин, твой разум мрачен и зол. Иначе, почему ты так методично и неотступно цепляешься в моих словах к упоминаниям тиранов, преступников и убийц? Что ж, разговоры о Каине и его проклятье выглядели сравнительно безопасным и отстранённым топиком. Пусть так, здесь Джозайя-назвавшийся-Блэквудом удовлетворит любопытство своего собеседника. Быть может, он и сам сможет выиграть что-то. Знатный незнакомец согласился отвести его к Чику. Почему-то имя Блэквуд ему также знакомо. Джозайе хотелось бы знать, почему.
- Метка Каина? - вновь переспросил Джозая, шагая вслед за Вильгельм фон Линкензайт. Он говорил на ходу, он согласился быть ведомым. - Каин-фермер был перворождённым сыном Адама, первого человека. Он и его брат-пастух Авель преподнесли жертвоприношение древнему и ревнивому Богу: плоть и кровь агнцев от Авеля, плоды полей и плуга от Каина. Ревнивый бог предпочёл дары младшего брата, и, взревновав, Каин убил Авеля. Бог, кои звал себя господином всей плоти, вопросил у Каина: где брат твой? Я не хранитель ему, - откликнулся Каин. Бог пометил его и проклял как своего врага.
- Каин вынужден был покинуть владения своей матери и отца, тех, которые также были богопочитателями. Впрочем, мало что осталось для него там. Он не мог остаться в отчем доме, чтобы быть наказанным. После Божьего суда никто более не мог наказать его за содеянное. Да, метка и проклятье сделали Каина изгнанником, но неуязвимым изгнанником при этом. Каждый знал, что враги ревнивого Бога - только для ревнивого Бога, любой другой, кто причинит им вред, будет наказан за это в семикратном размере. Сверх того, земли каиновых ферм и угодий испили кровь его младшего брата, а потому сделались бесплодными. Фермером он быть более не мог. Его пасторальная жизнь земледельца закончилась. Он скитался, и он пришёл в другие земли, и он взял там себе жену чужого племени, и он стал горожанином.
Джозайя снова усмехнулся - но как-то странно, как будто бы откликаясь на что-то внутри себя, в мире своей памяти, а не в мире вокруг
- Вот она история Каина и его метки, хоть, я полагаю, она также была историей многих других. Её мораль неясна, я скажу. Быть может, она, эта мораль, неясна, потому что она так обширна. Потому что она мораль истории богов, первых людей, молодого мира и первых городов. Быть может, она неясна лишь из-за того, что проходяща, изменчива. Быть может, она вся не в самой истории, а на языке рассказчика и в слухе слушающих. Или же, наконец, быть может, истории просто не нуждаются в том, чтобы у них была мораль. Что думаете вы, мой друг? Кажется, вы сказали, что вам знакомо имя Блэквуд?