Не сильно хотелось Маринке говорить опосля того, что в храме было. С молчаливой благодарностью матушке кивнула. Хоть и нравилась ей Настасья, а обмывать, и готовить к похоронам ее тело мертвое не было никакого желания. Да и христианских обрядов девка не знала. С веселым удивлением и коротким смешком про себя посмотрела, как Оленка Псаря благодарит за суженного - ряженного.
- Тоже мне, - подумала, - развела девка телячьи нежности. Надо ей намекнуть, чтобы ночью своего Осьмушку изъездила и выдоила досуха, а я Васей займусь. Чтоб завтра у них не встал уд выяснять опять, кто главный волк зверь в стае.
Но, как ни надеялась Маринка без слов обойтись, все же пришлось ей рот открыть. И для чего?! Пришлось третий раз на дню лаяться с одной наглой змеиной мордой.
- Велесович, ты уж вконец-то не борзей. У меня-то давно рожки отросли с тобой бодаться, али забыл уже?! Голову ушиб, бедняжка? Мне по второму разу тебе все повторять? Так головой о стену постучись, авось вспомнишь! Я тебе что, шапка соболья али шуба лисья, чтобы меня делить? Пока Солнце на небо не вернулась, нет у тебя надо мной власти. А пока вспоминаешь, что все змеиное царство без нас сдохнет, давай торговаться. Меняю твой договор со Златой, который ты, кстати, не выполнил, на твой же долг жизни Маринке свет Соловушке. А дальше, все как тебе сказали, берешь Смока и летишь на все четыре стороны.