От увиденного Василию не по себе сделалось. Нет, ну, всякое было, и с чудовищами боролись, и с Хапиловым, и с нечистью разной... Но когда вот так вот одного из них запросто лютой огненной смерти предали... Не за понюх табаку. Сожгли Франца, и все тут. Как Поундс погиб, Василий не видел, но знал, что тот и кота напоследок с собой забрал — это по-геройски хоть было. А тут... Может, ошибся Кот? Может, не тем письма послал, раз один товарищей бросил, другой вон как... А сам он, Василий, точно ли герой?
Но где уж тут было посреди боя о таком думу думать. Дереза, несмотря на все свои раны, взмыла в воздух, оставив искореженную, изрытую землю.
Княжич подивился Оленкиной силище. Такая девочка маленькая, вроде, дунь — упадет, а такая силища! Целого огромного демона в землю закопала по шею! Неее, кого-кого, а ее Кот точно не случайно указал. Данька между тем, несмотря на свои злоключения, добрался до ружья. Варандеевич же, видимо, по скудоумию кинулся его прикрывать. От дубина! Навлечет же только беду? Как он от дерезы мальца укроет? Он ж один раз махнет и его в сторону отбросит!
— Матушка! Еще раз молнией! А потом — благослови нас! — попросил Рощин, доставая Поундсовский лук. Его собственное ружье было разряжено, но что пуля, что стрела — все одно могли достать пичужку одинакого, на его, Василия, взгляд.
Он кинулся к Даньке, на ходу доставая стрелы, и останавливаясь только чтобы пускать их по горлице, в теле которой укрывалась злобная тварь.