Словно пламенем обожгло новое знание — сын кощеев! У Кошея — сын есть. Да не в том дело, что сын, мало исчадий мог наплодить темный царь там, на севере. Не просто сын — в внук царя Еремея. А царская кровь — не водица.
Все бояре не очень-то жаловали царя Ивана, все считали, что раз не было у Еремея сыновей, стало быть, надо им промеж себя решить, кому следующим царем стать, выдать за него Василису да и основать новый род.
А так-то выходит у Царя Еремея уже был наследник. И царских кровей. Кощей, конечно, враг, враг всеобщий, лютый, этого не отнять... Но только царь он, как ни крути, а "Ивашка" — так, удачливый прохвост, пролезший в цари счастливым случаем да наглостью.
А если явится тот Кашеевич, да посулит солнце вернуть... Да вмиг старые рода Царя Ивана скинут.
Все было ясно, как черным углем по белой печке.
Ну что ж... Выходит, не только солнце надо достать, а и смуту предотвратить. Дело особое. Это не князя похоронить.
Княжич встрепенулся.
Да, недолюбливали царя и Рощины, и Холмские. Да, и сам Василий считал его одряхлевшим, не верилось, что совершил этот сморчок все те подвиги, о которых песенники вроде Лелислава этого в корчмах пели. Но все ж царь он. Какой-никакой.
— Награды я, Надежа-государь, не заслужил покуда, — тряхнул он головой. — Прикажи за сыном кощеевым сейчас отправиться — я готов. В огонь, в воду, да хоть под землю — везде пойду. Отдай приказ только, да надоумь, где искать супостата. Живота не пожалею.