Молчание сыщиков доктор Китон принял за согласие. Затем на беседу в ту же самую комнату привели другого пациента, представлявшего в уже известных всем присутствующим трагических событиях 1924 года другую сторону. Эдгар Джоб был худощавым человеком лет 35-45. Выглядел он ещё более физически нездоровым чем Хенслоу – впалые щёки, потрескавшиеся бледные губы, тёмные круги под глазами, тёмная щетина на подбородке, короткая и не слишком ровная стрижка. Одет он был в облегчённый вариант больничной униформы – белые штаны и белую не слишком чистую футболку. В руках Джоб теребил уже начатую, но притушенную сигарету. Сыщики его нисколько не заинтересовали, в отличие от Хенслоу он лишь мельком на них взглянул, а затем проследовал за стол.
- Дадите огоньку, доктор? – спросил он Китона, доктор молча выудил из кармана коробок спичек, поджёг одну и дал Джобу прикурить. Пациент сделал глубокую затяжку, закрыл глаза и откинулся на спинку стула. – Моя маленькая награда за эту беседу. Что вы хотите знать, а?
- Расскажите этим господам в общих о событиях той ночи и предшествующих событиях, - не дожидаясь вопроса сыщиков, попросил доктор Китон.
- Прямо всё рассказывать? – недоверчиво посмотрел на доктора Джоб, Китон кивнул. Пациент усмехнулся, перевёл усталый взгляд на группу собеседников. – Обычно доктор Китон не любит, когда я вспоминаю о той ночи и, эм, как там он говорит… облекаю свои страхи в материальную форму. Нет, доктор не хочет, чтобы я говорил про чудовищ, только если о чудовище, которым являюсь я сам.
- Только что эти люди беседовали с Хенслоу, - недовольно оборвал пациента Китон. – Теперь они хотят послушать вашу версию, Эдгар. Расскажите всё, что сочтёте нужным.
- Ок, док, - пожал плечами Джоб и затянулся сигаретой. – Дело было в августе 24-го. Началось примерно за год до того. Я познакомился тогда с парнем по имени Эчеверрия. Вот так просто Эчеверрия, не знаю, имя это, фамилия или кличка какая. Меня мало волновала религиозная чушь, что он нам, мне и ещё десятку молодых ребят плёл. Но мы слушали его проповеди, читали какие-то жуткие молитвы, проводили ритуалы, в которых ни черта не понимали, а он устраивал для нас лучшие в мире вечеринки. Секс, наркота, все дела. Я уже не помню деталей, помню, что трахался как безумный и закидывался мощной дурью, которую давал нам Эчеверрия.
- Эдгар, выбирайте выражения, здесь же дамы, - сделал замечание доктор Китон.
- Простите, док, такой уж я человек. О чём это я? Ах да, Эчеверрия обещал нам, что мы получим всё, о чём мечтаем, когда придёт время Гол-Горота. Почему-то мы называли его Рыбаком Извне без всякой видимой причины. На самом деле… ну, вы уже знаете, полагаю, что всё пошло совсем не так, как мы, блин, мечтали. Появился какой-то парень с ружьём и пристрелил Эчеверрию, я зарезал того парня, бил его ножом, пока он не упал на землю. Нет, я не из мести это сделал, просто испугался, думал, что он меня следующим пристрелит, просто сбежать оттуда живым хотел. Теперь каждую ночь я вижу лицо того парня и ещё кое-что… Ритуал ведь сработал, чего никто из нас, конечно, не ждал. И этот, блин, Рыбак явился на наш зов и что-то совсем не рвался исполнять наши сокровенные желания. Не знаю, как должно было пройти по замыслу Эчеверрии, мне вот достаточно, что я жив остался, уже кое-что, если так посмотреть. Кончить свои в психушке уж точно лучше, чем быть разодранным живьём тварью с огромным количеством ртов.