Холодная осень принесла с собой проливные дожди, сменявшиеся пронзительными ветрами. Деревья облетали словно бы нехотя, влажная листва усеивала землю. Было мокро, влага не только лилась с неба, пропитывала землю и стены дома, она словно бы висела в воздухе и дышать было тяжело. Годзаэмон переживал за здоровье Рёусина, потому что знал - когда в доме плохо натоплено и нет сухого места, человек легко может подхватить кашель. Он будет кашлять и кашлять, пока, в конце концов, не оставит на ладони свои легкие. Мучительная смерть от которой мало что спасало.
Прошел месяц с той ночи, когда сгорела деревня Минами. Она очень изменила самурая. Изнеженный дворянин, забияка, шутник, романтик - это все правда. Но когда кровь Рёусина текла меж его пальцев, когда дыхание господина становилось все слабей Моридзуки не размышлял о поэзии или богатстве. Только лихорадочно вспоминал все, чему его учили разные люди, врачеватели и шлюхи, самураи и шарлатаны в подворотнях. Эти знания он потом рассказывал Масе, и тот чаще кривился и отмахивался, чем одобрительно кивал полезному знанию.
Когда Годзаэмон утром вернулся в деревню, он долго блуждал по пепелищу. В колдовском тумане злобные духи, которых Омомори вызвал не иначе как ценой своей души, продолжили искать крови. Утоляли они свою жажду не только солдатами Намахаги, но и жителями деревни. Теми, кто не успел убежать. Трупов не было, но хватало кровавых следов и, иногда, небольших частей тел.
Повязав вокруг рта тряпицу, он ходил среди тяжелых запахов крови, внутренностей и пожарища, будто могильщик из касты эта. Подбирал оружие, куски доспехов, кидая все в холщовый мешок за спиной. Так же он искал еду и воду, мелкие вещи быта, что могли пригодиться им в дальнейшем - Маса сказал прямо, что Рёусин не переживет дальнюю дорогу и им придется остаться здесь до его выздоровления.
Так самурай наткнулся на ронина. Рио Кохэку лежал на земле, целый и невредимый. Он был жив, лишь только покрыт сажей от пожарищ, полыхавших в тумане. Годзаэмон стоял над ним, сжимая в руках свое копье. Он стоял, размышляя, что будет правильным убить этого сумасшедшего сейчас, пока он спит. Но он не стал. Присев рядом, парень тронул рукой за плечо лежащего перед ним мужчину и дождался, пока тот придет в себя. Подав мех с водой, сказал:
- Теперь ты мой должник, Рио Кохэку. Я сломал твой демонический меч и дал взамен свой. Я не убил тебя, хотя был в своем праве. Я разбудил тебя не пинком ноги или пяткой своего копья, как должен был бы, но как равного и подал воды. Запомни это, ронин и служи моему господину, потому что теперь он и твой господин. Между нами нет дружбы, но не должно быть вражды, потому что этого не хочет наш господин. А теперь пойдем, Рёусин-сама очень плох и кто-то должен его защищать, пока он без сознания.
Во время следующего похода в деревню, Годзаэмон решил навестить холм, где оставил колдуна. Опасливо приблизившись к склону, самурай ожидал увидеть все, что угодно - соляной столб, молодое дерево, замшелый камень. А нашел только затвердевшую скорлупу, будто молодая цикада сбросила свою старую шкуру. Решив, что Омомори-сан заслуживал хотя бы достойного погребения, парень взвалил его на себя и принес к их лагерю.
Копая неглубокую могилу, самурай говорил сам с собой:
- Какая ирония, Омомори-сан. Столько лет я вас презирал, считал глупцом и шарлатаном. Смеялся над вами, а вы лишь молчали. Чтобы спасти меня - да уж, если бы не ваши демоны не сдобровать бы мне против луков. Теперь же я копаю вам могилу и некому произнести других слов, кроме моих. Надеюсь, что вы в лучшем мире, хотя что дозволено знать простому смертному о путях духов.
Они жили все вместе в старом покосившимся доме посреди леса. Когда все только пришли сюда, дом был в ужасном состоянии. Как поведал Маса - здесь никто не жил уже много лет. Откуда он сам знает про этот дом Маса умолчал, а Годзаэмон не спросил. У старого воина наверняка были свои причины для этого. Тем более, что им втроем, вместе с Рио, пришлось не один день восстанавливать землянку и приводить ее в жилой вид. К первым холодам в ней должны были уместиться шесть человек, из которых двое - раненных.
Парень стал молчалив. Продолжая быть учтивым с Айюной-сан, Годзаэмон перестал рассыпаться в невероятных комплиментах - гнетущая обстановка совершенно не располагала к этому. Самурай подменял девушку в ухаживании за даймё и часами смотрел на ее спящее лицо в свете горящей лучины. Несмотря на то, что у них было множество возможностей остаться наедине, когда ни Рио, ни Масы не было рядом, лишь мечущийся в горячке Рёусин, самурай ни разу не воспользовался возможностью объясниться с женщиной своей мечты. Он не перестал любить эту женщину, но продолжал вспоминать, как она держала на своих коленях окровавленного Рёусина и тихо пела ему песню. Сердце самурая было разбито, но он склеил его долгом и любовью к своему настоящему другу.
В один из дней, поздней осенью, когда Рёусин уже стал приходить в себя, он позвал Годзаэмона на циновку рядом со своей постелью.
Выслушав вопрос, парень ответил:
- Я боялся потерять своего господина. А еще я боялся потерять своего друга. Я думал о том, что с твоей жизнью погаснет и моя, а потому вытаскивал тебя с того света буквально кончиками ногтей. Если бы ты умер, я бы сочинил два стиха, для тебя и себя, потому что взрезал бы свой живот и лег рядом. Но так как мы живы - я не буду тебе рассказывать, - Годзаэмон мягко улыбнулся и взял Рёусина за руку. - Простите меня, повелитель, но я не могу выполнить ваш приказ, - мозолистая рука крепко сжала тонкую после болезни руку даймё. - Не торопи смерть, дружище. Помни о ней, но не торопи. Впереди у тебя еще много дел.
Как только стало ясно, что Рёусин выживет, а скоро настанут сильные холода, Годзаэмон выбрал момент, чтобы поговорить с Рио Кохэку:
- Я уезжаю. Пока мы не съели всех лошадей и не начался снег, я отправляюсь к своему отцу. Прошел месяц после падения столицы, я уверен, что старый пень уже собирает войска, чтобы выступить против Намахаги с единственной целью - умереть. Этого нельзя допустить, потому что у него все еще есть господин. Вам будет проще разделить те припасы, которые Маса умудряется таскать из деревни и я надеюсь, что вас никто не раскроет за это время.
- Рио, я узнал тебя за этот месяц как волевого и стойкого человека, привыкшего к лишениям. Ты ронин, но раньше и правда был самураем. Я не держу зла на тебя, но это лишь мой выбор. Свой меч я оставляю тебе, защищай им Рёусина.
Взяв лошадь, которую когда-то ему подарил Рёусин, Годзаэмон ускакал прочь. С Айюной Ютанари он не попрощался.