Самурай спускался со склона и думал о своем. О том, как потерял в темноте друга, как оставил за спиной соратника. Думал о том, что недостоин звания самурая, а потом тут же себя опровергал. Он выполнил приказ и нашел колдуна. А теперь найдет и своего господина, пусть даже в кромешной темноте.
Бабочка стремилась в туман, но Годзаэмон остановился рядом.
- Э-э, не-ет. Пойдем-ка кругом, милый мой мотылек, что-то мне не очень хочется соваться в колдовскую пелену. Да и тебе там вряд ли будут рады, - интуиция подсказывала, что там сейчас было страшно. И лучше было обойти кошмар, чем лезть напролом.
Блуждая по лесу, самурай видел, как угасает волшебство Омомори и гадал, отчего это? Умер ли колдун или же он действительно был больше аякаси, чем человеком?
Бабочка погасла. Легкая паника тронула мужчины, но он решительно отогнал ее, выбирая путь во тьме. И не ошибся, увидев вдалеке лошадей.
Выбежав на прогалину, он приготовился к бою, но все, кто мог напасть уже были мертвы. Четыре мертвеца и пятый... Нет! Пятым был Рёусин и он истекал кровью на коленях Айюны-сан!
Мигом оказавшись возле своей возлюбленной и своего дайме, Годзаэмон начал действовать.
- Нам надо остановить кровь! - в голосе не было неуверенности, только сосредоточенность. Движения не были лихорадочными, они лишь на секунду замирали, прежде чем совершить четкое и выверенное действие.
- Меня научила этому одна... не важно! Айюна-сан, положите Рёусина на попону и найдите ткань! Чистую! На лошадях должна была быть чистая вода и сакэ!
Вакидзаси покинул ножны на поясе и вспорол залитую кровью одежду наследника. Водой следовало смыть запекшуюся кровь, чтобы понять, где, посреди этого кровавого ужаса находится сама рана. Затем, надо было промыть ее с помощью сакэ или же, если не поможет, прижечь. Для этого Годзаэмон спешно разводил костер, чиркая огнивом во тьме.
Не было времени, чтобы петь. Не было времени, чтобы размышлять о вечности или смерти. До тех пор пока ты можешь что-то сделать в этом мире - делай.
Моридзуки Годзаэмон был готов вскрыть свой живот и умереть рядом со своим господином, но он любил жизнь. А потому, сейчас он был готов разломить небеса напополам, но удержать жизнь в своем господине и друге - Рёусине.