Ничего интересного в подвале не произошло. Годзаэмон, покачиваясь на своем "походном стуле" и хрустя огурцом, даже разочаровался немного.
Когда внезапная тишина была прервана таким же внезапным криком, самурай чуть не подавился и не свалился с полена. Кашляя и хлопая себя по груди, он все же справился с проклятым овощем, в котором явно чувствовался дух Бусидо - он решил даже в смерти забрать убийцу с собой. Но сегодня был не его день.
Судорожно сглотнув, Годзаэмон нахмурился и постучал металлической пяткой копья по колесу, лежавшем на дверце погреба.
- А ну-ка! Господина следует величать по его титулу и родовому имени! Не забывайся, ты смеешь обращаться к даймё и повелителю этих земель! - гневная тирада прервалась коротким хмыканьем. - К тому же, на пути у тебя встал не я, "жалкий раб", а пара мешков, да колес.
Самурай уже не сидел, а внимательно смотрел по сторонам, да и за погребом следил. Не хватало еще, чтобы этот лесной зверь разбудил господина. Мысль о том, что Рёусин-сама изволит почивать в то время, как он тут в качестве тюремщика отдувается, на мгновение овладела Годзаэмоном и повергла его в пучины страданий. Сразу заныли мышцы, в носу засвербило и вообще, день показался ужасным. С другой стороны, если бы не отряд господина - возможно сейчас во-он на том дереве покачивался один представитель рода Моридзуки. От этой мысли день сразу заиграл новыми красками, воздух в вонючей деревеньке сразу показался слаще, да и угрозы Господина-из-Подвала показались достаточно нелепыми.
То, что он был серьезным противником уже не раз, и не два пришлось обдумать. А слишком долго чего-то бояться Годзаэмон не умел, так что теперь он спокойно размышлял о способах атаки копьем против меча и преимуществах более высокой точки атаки древковым оружием. Несмотря на кажущуюся поверхностность характера, в определенных вещах самурай разбирался достаточно хорошо, чтобы все еще наслаждаться женской красотой и сладкими винами Ямато.