Всего несколько слов было сказано, а Рёусин уже и не думал ни о том, как оммёдзи неудачно выступил во время совета, ни о том, как только что обидел его, ни о том, как утешал. Все его внимание уже захватил план, от которого зависела жизнь... Его и не только его.
Крики из под земли, конечно, не оставили его совсем равнодушным, но, в отличие от Кёдзи он был не так уж смущен. Как-то раз стража в Хиджияме выловила парочку синоби, и отец отвел Рёусина посмотреть на дознание, чтобы закалить его юный дух зрелищем кровавого допроса. Пожилой китаец подробно объяснил юному наследнику назначение всех инструментов в его распоряжении. Увиденное и услышанное преследовало юношу в кошмарах еще месяц, но расчет отца удался — с тех пор вид крови и человеческих страданий воспринимался уже не так остро.
— Да, — сказал он наконец после некоторого раздумья. Я молодой человек, а Маса — старый. Мы с ним словно на разных языках говорим. Мы приняли его тут достаточно официально, чтобы он дважды подумал, прежде чем шутить с нами шутки. Мы рассказали всем сказку про отряд и про Оми, чтобы они направили врага по ложному следу. Но этот старый лис наверняка что-то заподозрил. Пойдите и поговорите с ним. Его так просто не обманешь, тут вы правы. И он может нас как предать, так и помочь нам. Нам понадобится все ваше дипломатическое искусство. Не скупитесь на обещания, Омомори-сан. Если он спросит, имеете ли вы право говорить от моего лица, скажите, что вполне сможете уговорить меня.
Снова раздались крики. Дааа, ронин, похоже, не на шутку взялся за этих несчастных. Интересно было, неужели простые солдаты отказывались выдавать какие-то тайны? Или просто Рио выпускал на них свою злобу.
— Я хотел поговорить и еще об одном... — начал Рёусин и сразу же замялся. — В общем... Видите ли, Омомори-сан... Я хотел поговорить с вами об Айюне-сан. Долгое время мы были с ней едва ли не врагами. Признаться, я винил ее даже в гибели моего отца. Но теперь я вижу, что она была предана ему, а теперь предана мне — ведь ради меня она убила человека, ради меня она пострадала. Словом... С одной стороны, я ведь теперь князь, и я не должен показывать свою слабость. Но с другой, мне кажется... Я бы хотел как-то отблагодарить ее... Я бы хотел, чтобы... И, может быть, загладить то, что я досаждал ей эти годы. Но я не знаю, как сделать это, не потеряв лица. Я не знаю, что ей сказать... Как ей понравиться, — вырвалось у юноши. — Научите меня, что мне делать, Омомори-сан! Научите меня, — с жаром попросил Рёусин. Только что он готов был растерзать своего советника, а теперь смотрел на него чуть ли не с мольбой. Как будто бы юноша по каким-то одному ему ведомым разумениям считал, что советы в управлении государством — это то, что Кёдзи обязан выдавать на-гора, а советы о том, как общаться с дамой — что-то совсем иное, чего даже даймё не вправе требовать.
Рёусин смутился и потупил взгляд.