Анне устала. Нет - это слово совсем не выражало тех ощущений, что сейчас чувствовала дворянская дочка, облачённая в латы, ставшие внезапно практически невыносимым грузом. С алебардой на которой, казалось, повис тот самый минотавр, что держал девчонку-колдунью. Это было полное истощение. И физическое и душевное.
Она видела этого парня в видении. Как видели и остальные. Слышала его слова - правильные... И неправильные одновременно. Закон? Порядок? Жестокость? Свет?
- Нет... - Голос Аннеилас был уверенным, хоть и звучал совсем тихо. Но достаточно .чтобы его было слышно. Превознемогая себя, паладья поднялась с колен и. используя верную алебарду как посох, едва-ли не падая, зашагала к постаменту. Мимо лежащего Генрика, мимо товарище. По телам, по трупам, по костям, мясу и крови. Спотыкаясь, поскальзываясь... Падая? Нет. Она не может упасть. Анне знала, что после падения не сможет снова встать на ноги.
- Ты не сделаешь этого, - Между сферой и "королём" опустилась алебарда, со звоном ударив об камни. Анне держала её одной рукой, глядя на парня сверху вниз. Он - наследник рода древних королей. Она? Дочь лорда, дворянка по крови и воспитанию. Плод любви человека и эльфийки - пусть последнего было почти не видно тем, кто не умел смотреть так, как надо. Паладья - воительница, сражающаяся под эгидой Единого. Доброго, всепрощающего, милостивого.
- То что ты видел - не добро. Нельзя убивать неповинных из-за веры. Никогда не достигнуть закона и справедливости через одну жестокость и смерть! И Единый никогда не примет этого. Он добрый, он прощающий! Не жестокий. Единый любит всех, будь то человек, эльф или зверолюд. Мы все перед ним едины. Я так сказала. Я верую в это.
Паладья протянула руку, положив ладонь на плечо человека и ещё сильнее нависнув над ним.
- И не забывайся, Айдан! Ты всё ещё оруженосец Генрика! И если так - почему я вижу тебя тут, а не рядом со своим учителем и наставником!?