Когда полковник Элсон вошел в помещение, Хакк, повинуясь приказу заблаговременно рявкнувшего лейтенанта, уже стоял, вытянувшись по стойке смирно, и уперев свой взор в оливковый наспинник сослуживца впереди. Они так и стояли ровными грязно-зелеными рядами. Хотя среди этого оливкового моря то тут, то там яркими и не очень пятнами выделялись парадные и боевые куртки, жилеты, тулупы и даже мундиры гвардейцев, принадлежащих ранее другим полкам, а теперь являющихся частью их сводного полка. Разная выправка, разное понимание стойки смирно, разный цвет кожи, разные манеры. 246-ой Тирианский Сводный во всей красе. Джереми держал голову строго прямо, как того требовала дисциплина, но взгляд его светло-карих глаз бегал по строю, скользя по солдатам, лейтенанту, палубе, на которой они все стояли, и грузовым шатлам. Но большую часть времени он был прикован к механиусу, охаживающему его драгоценный шагоход. "Малышка Бетти", его боевая подруга, выручавшая его уже десятки, если не сотни, раз стояла сейчас, понурив свою массивную кабину, закрепленная огромными стальными скобами на погрузочной площадке, пока железяка в красной мантии копался своими механодендритами где-то в области гидравлической системы, снимая дросселя и отсоединяя шланги, которые могли бы повредиться в процессе транспортировки и превратить шагоход в инвалида. Хакк неотрывно, словно ревнивый муж, следил за шестеренкой и прислушивался к тому что один делал. Один раз до него даже донеслось, как он причитает по поводу белых полос на дверце кабины, которыми оператор отмечал каждое уничтоженное отделение врагов Императора. Идея была изначально не очень хорошая, потому что определить размер отделения, допустим, орков, как и отнести сам термин "отделение" к толпе хаотично носящихся и палящих во все стороны зеленых бугаев, было невозможно. Плюс, как оказалось, в обязанности пилота входило не только косить пехоту, но еще и подбивать легкую технику. Так что довольно скоро он пришел к такому обозначению: каждая вертикальная черта означала десяток пеших противников (слово человек подходило не всегда) а каждый черепок - военную машину. Глядя на эти самые черточки и черепки "Смертник" мог рассказать целый ворох историй. Как приятных, так и довольно грустных.
Наконец, отдали приказ "вольно" и напряженный строй слегка расслабился. Полковник представлял гвардейцам комиссара. Старшего комиссара или какая там у этих мрачных ребят в фуражках система званий. Хакк никогда ей особо не интересовался: для него все они были на одно лицо. Любой из них в бою всегда стоял позади толпы пехотинцев покрупнее, чтобы минимизировать риск для собственной задницы и пристально следил за тем, что происходит на острие атаки. Какой-нибудь парень не выдержит, струхнет, а комиссар тут как тут, болт-пистолет уже с предохранителя снимает. И вот перед тобой предстает выбор: или ты резко разворачиваешься с задорным криком: "Ха-ха, как я вас лихо с фланга обошел, падлы" и бросаешься вперед, надеясь что он твое лицо не запомнил, либо лишаешься половины головы и переселяешься в мешок до конца времен. Но вот об Эрихе Бардене Джерми краем уха слышал. Ничего внятного, к сожалению, так имя, восторженные высказывания о том, что он - герой, и бессчетные фантастические перечисления его заслуг и свершений, одно сказочнее другого. Так что Хакк сразу заинтересовался, когда услышал это имя. И задумался заодно: с чего бы такого героического комиссара приставили к такому полку как 246-ой ?
И тут откуда-то сбоку донеслись восклицания какого-то восторженного придурка. Сразу слышно, что новобранец. Джереми тоже таким когда-то был. Пришел в полк, счастья полные штаны, наверняка думает, что сейчас будет завоевывать и освобождать миры, гордо маршировать по улицам, увешенный наградами, а злобные негодяи будут сами себе пулю в висок пускать, да в плен сдаваться. Просит комиссара байки потравить, как будто тот его сейчас на коленку посадит и будет сказки рассказывать. Ну что сказать, бывает. У всех довольно быстро проходит.