Неил медленно, в этот раз слишком робко, подошла к Генриху и прижалась к нему, уткнувшись лицом в плечо. Ей хотелось спрятаться. Она ждала чего угодно, но не такого. И что бы там не говорил вампир, это точно, определенно была не она. Часть ее, но не она настоящая. И что ей теперь оставалось? Жалеть о согласии? Признать, что она связалась с чем-то слишком сильным и не понятным для нее? Сдаться? Это ведь означало сдаться.
- И ты живешь с этим каждую ночь уже почти двести лет? - когда сир договорил, ирландка чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза перед тем как задать вопрос. В ее взгляде сочувствие мешалось с обескураженостью, и, неожиданно, восхищением, - Двести лет один на один с этим? Как?..
Девушка прикрыла глаза, пытаясь представить, каково это. Пытаясь представить себя на его месте. Выходило очень тяжело. Настолько, что у нее даже не получилось рассердиться на вампира, что вот об этой "мелочи" он забыл ее предупредить.
- Ох, и за все тысячелетия никто не придумал, что с этим делать? - Неил захотелось сесть, не смотря на то, что усталости, да похорошему и синяков тоже она больше не ощущала. Но отрываться от Генриха и плестись к дивану ей очень не хотелось. Голод. Он был уже здесь. Голод стучался где-то на границе сознания, но до этой минуты она не обращала на него внимания. Чернокожие бандиты не то, чтобы кормили ее ужином, с ним вообще не сложилось, и она воспринимала теперешний голод как продолжение того желания перекусить. А это был уже Голод. Тот самый. С большой буквы. Неил снова уткнулась лицом в плечо сира. Спряталсь, как в детстве, будто это могло чем-то помочь.
- Это будет сложно. Очень сложно. - тихо прошептала она, - Расскажи мне об этом. Все, что считаешь нужным. Я должна знать... Похоже, так много.