Издали это походило на игру. Как в каждой хорошей стае вожак треплет других самцов, показывает им их место. Вон Хикаха упал на колени. Просит пощады, наверное, слов не разобрать. Колдун лишился всей своей таинственности сразу, как получил по зубам. Энсон чувствовал злобную, эгоистичную радость. Расслабился, опёрся на винтовку. Наблюдать за тем, как провинившийся будет пресмыкаться, молить о пощаде, скулить - отличное развлечение. В городах, что бы о них не говорили, такое редко допускалось. По крайней мере, в крупных поселениях и у всех на виду.
Сентиментальные размышления об утраченных благах цивилизации грубо прервал хрипящим рёвом Единственный:
-Я здесь бог. Я!
Энсон ожидал более стройного порицания от варлорда. Парень чуть было не прыснул, такой нелепой казалась ему эта фраза. Но какая-то деталь в этом хмуром изречении заткнула Энсона надёжнее тугого кляпа.
Хотя снайпер и мечтал о нём, наказание стало внезапным. Кровожадный клинок взмыл, ведомый беспощадной рукой вождя, и рухнул как гильотина, отправив Пророка в пучину агонии. Никаких назиданий, никаких нравоучений. Никаких игр. Вместе с холодным потом, покрывшим всё тело, призраку дошёл смысл слов варлорда. Зулкару не нужна причина. Зулкар БОГ. Он карает по собственному разумению.
Хлипкие заслоны скепсиса напрочь пали, когда кратер огласил нечестивый голос. Грязные отвратительные ощущения сковали Энсона как затхлая слизь. Это гнили сомнения. Теперь было абсолютно понятно, что Зулкар – избранный. Силы пустошей благоволили ему, тёмная отметка венчала голову как корона. И бежать от этих мыслей было некуда, негде выловить отговорку. Парень не опьянён, не одурманен, даже Хикаха, который мог бы взять под контроль его разум сейчас едва дышит.
Совершенная память призрака выдала фразу из священных книг Культа Небесного Отца: «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее…». Так поступил Единственный со своим Пророком. И так необходимо поступить Энсону. Всю жизнь пацан прошёл без смысла. Прятался от всего, от чего мог, совершал любые поступки, лишь бы выжить. Но смысл был. Энсон должен был дожить до этого восхода, доползти до этой безымянной фонящей ямы и своими глазами увидеть нового Бога.
Зулкар – Бог. Но в отличие от придуманного жрецами Небесного Отца, который только и мог, что прятаться за золочёными рясами, Зулкар был настоящим Богом. В замутненном наркотиком отрезке воспоминаний отчётливо выступил момент, когда Зулкар сразил жуткую тварь, предыдущего хозяина Кровопийцы. Невообразимая сила, литая мощь, непререкаемая власть. Власть убить любого врага. Уничтожить. Сделать облаком пыли в пустоши.
Когда стенания Пророка утихли и воздух запах палёным мясом, снайпер узрел и иную сторону монеты. Зулкар был жесток, но справедлив. Корни мятежа были обрублены, и Единственный благородно сохранил жизнь колдуну, чтобы тот и дальше мог исполнять его волю.
Когда взгляды варлорда и призрака встретились, звонкий писк инстинкта лопнул в голове, как перетянутая струна. Теперь Энсон отсёк всё лишнее и был чист. Жизнь его была не важна, она не существовала в отрыве от целей Зулкара. Для призрака были сокрыты эти цели, но так и должно быть. Ведь он лишь инструмент в руке нового владыки мира. Великолепный инструмент. Не жить тому, на кого укажет перст Бога!
В ответ на будничное ободрение Зулкара парень оживился и выпалил, преодолевая мучавшие его гнусные ощущения:
- Я тебя не подведу! – энтузиазм пёр такой, что хоть на хлеб намазывай.