Беспощадная и кровожадная василиска, смертоносная в своей медлительности, стремительно поползла к своему столь же тормознутому противнику и после нескольких секунд неловких обнимашек, щекотаний, поглаживаний и прочих заигрываний, наконец, почти случайно, открутила бестолковому рогатому зубастику голову и немедленно разразилась еще одним приступом оглушительного хохота, увидев его на редкость глупую улыбку, так и застывшую на морде. Какой смешной рогатый зубастик, даже сдохнуть нормально не смог! Ахахахаха!
Следующие несколько секунд Цера строила оторванной голове рожицы, показывала язык, изображала что говорит за нее, двигая нижней челюстью и вообще развлекалась как могла, совершенно не замечая застрявшего в её руке рога и того что оная рука истекает кровью. Впрочем помимо рога, в василиске уже торчало несколько фей-ямских стрел, так что одним больше, одним меньше...
Наконец химера вспомнила что у нее вообще-то был Приказ и она его вроде как даже выполнила - во всяком случае Феари, Валар и даже противный Найджелл вроде бы целы, а вредные рогатые зубастики вовсе даже и наоборот. А это значит, что она хорошая и послушная химера и должна немедленно получить свою законную награду! Окрыленная этой мыслью, Цера радостным зигзагом поплыла в пространстве в сторону появившегося на поляне Ульриха
- Я тут! Тут! - Она приветливо помахала рыцарю оторванной головой - Хозяин, вредная тетка кричала на меня, чтобы я вышла отсюда и бросила защищать Феару, Валара и вредного Найджелла, но я хорошая и никого не бросила! Я взяла чешуе-крысу, превратила её в вонючего медведя и отпустила в лес и чешуе-крыса защитила меня от вредной тетки! А потом выбежали рогатые зубастики, а потом появился еще медведь, а потом пушистые попали в меня смешными стрелами, но я прогнала медведя и покусала одного зубастика и другого тоже убила и защитила всех, потому что Цера молодец! Т-то есть я молодец. Я, которая Цера. Ну то есть и она конечно тоже, н-но...
Окончательно запутавшись в том что она хотела сказать, василиска неожиданно нашла это удивительно комичным и скрючившись в новом приступе хохота рухнула на землю, нежно обнимая и прижимая к себе оторванную собачью голову.