Все пошли по направлению к этой деревеньке, названия которой, конечно же, никто не знал, равно как и вообще не ведал, что им здесь по пути какое-либо поселение попадётся. Плана толкового никто не придумал, так что решили соображать что-то на месте. Действовать по ситуации, так сказать. Но то, что они из импильтурского войска, было очевидно любому.
Деревню окутывал туман, не слишком густой, что скрыть одноэтажные домишки, но достаточно для того, чтобы пройти незамеченными на двор между тремя стоящими с краю домами. Ощущение, что что-то здесь не так, не покидало членов отряда ни на секунду. Прежде всего пугала тишина – не может место, где живут люди, где есть скот, куда, в конце концов, только что ушло двое разведчиков, быть тише кладбища – там хотя бы вороны каркают. Здесь же была полная тишина, что можно было расслышать собственное сердцебиение (а оно от напряжения имело свойство учащаться), если не отвлекаться на хруст снега под ногами. А ещё было очень холодно, даже более холодно, чем в горах, хотя этот место было южнее того, где состоялась катастрофическая для импильтурской армии битва. А ещё всякое отсутствие даже малейшего намёка на ветерок. В общем сочетание могильного холода и такой же тишины.
На дворе людей не было, дома выглядели брошенными, что, наверное, так и было, окраина всё-таки. Но в центре двора, за колодцем, что-то двигалось. Ближайшее рассмотрение выявило картину более жуткую, чем всё виденное накануне. Из-за колодца выполз безногий и безрукий человек в форме гвардейца герцогства Соравия (одного из герцогств Дамары, как раз через его территорию проходил путь армии). Руки были обрублены выше локтя, ноги – выше колена, и сделавший это позаботился о том, чтобы этот несчастный не скончался от потери крови. Он, перебирая обрубками, медленно полз по направлению в вошедшим во двор воинам Импильтура, открывал рот, пытаясь что-то сказать, но раздавалось только мычание. Айлле от этой картины сделалось дурно, она отвернулась.