Под гулкое, словно от удара лопатой по железнодорожной цистерне, "Тумм", Горгона вздрогнула. И первую секунду казалось, что попадание в куда-то в заднюю часть машины не причинило какого-то урона.
Но потом грянул взрыв, осыпавший десантное отделение дождем рваного, горячего металла, запчастями от стрелков-криговцев и каплями тут же занявшегося прометия из разорванных баков. А вдобавок затрещали и тысячи детонировавших разом стабберные патроны.
Задние ряды были разорваны и расстреляны практически мгновенно, но это была отнюдь не легкая смерть - немногие раненые и уцелевшие почти сразу же были обьяты пламенем и отсек наполнился жуткими воплями умирающих в пламенной агонии.
Множество рикошетов наполнил отсек, и чуть погодя детонировали и баки тяжелого огнемета справа по борту. Кейна, стоящего ближе всех и уже запачканного чужой кровью, окатило дождем осколком и опалило страшным жаром. Пара кусков металла распороли его ранец, успевший заняться от брызг прометия, и гигант повалился на пол, не сумев сохранить равновесие. Форма Стоуна тоже успела загореться, и открывшиеся кровотечения никак не способствовали ее тушению.
Гаррисон, стоявший ближе всех к Стоуну, ибо считался его вторым номером, практически не пострадал. Его лишь обсыпало какими-то кровавыми ошметками и тряпьем, бывшими чьей-то униформой еще пару минут назад и также швырнуло на пол, прямо на Теля, что успел сгруппироваться. Но Уильям, все же, получил по лицу чьей-то оторванной рукой.
Доннаван, наверное, успел бы что-то предпринять, если бы не толкучка внутри десантного отсека. Но какое это теперь имеет значение, когда Ар`Кея придавило пудовой тушей гранатометчика из соседнего отделения и на него рекой лилась кровь из разнесенной головы убитого? Вдобавок, тело еще и горело, пусть и защитив медика от потока горящего прометия, но теперь это служило плохую службу - на форму Доннавана огонь тут-же перекинулся и не собирался тухнуть. При падении медик приложился головой об пол и теперь в голове шумело и, вроде бы, слух пропал на одно ухо. Но самое плохое было вне поля видимости - огонь перекинулся и на сумку гранатометчика с гранатами для реактивного гранатомета.
У Доу наступила полоса, так сказать, везения. Его забрызгало чужой кровью, но он сумел сохранить равновесие, пусть его и толкнуло к стене. Вокруг нарастал пожар, А Доу оказался рядом с одним из бортовых огнетушителей. Вот это удача!
Гай успел осознать, что сейчас рванет. Но сделать ничего не успел, очухавшись уже на полу, в лужице чьей-то крови с горящим рюкзаком, сорванным шлемом и отброшенным куда-то в сторону лазкарабином. В голове звенело, в глазах двоилось.
Маркус, помимо осознания того, что сейчас все будет плохо, успел зацепиться глазами за висящие рядом огнетушители и даже рванул к одному из них, помня, что по бокам от них торчат тяжелые горелки с полными баками прометия. Собственно, надежно закрепленный огнетушитель и стал якорем для сержанта в короткой, но суровой встряске. Половина взвода уже была мертва, но его отделение, кажется, уцелело.
Комиссар крепко стоял на ногах и, казалось, даже не заметил толчка машины. Но здоровенный кусок какого-то механизма, очень неудачно прилетевший прямо в комиссара, все же уронил офицера на пол, приложив Густава от рампу. Уже лежа, комиссар почувствовал толчок прямо в левую руку. Не понимая, что с ним случилось, офицер попытался поднять свою конечность и, с некоторым изумлением, обнаружил руку продолжающеей лежать на залитом кровью полу. Рикошет крупнокалиберной, стабберной пули просто-напросто отсек руку комиссара чуть выше локтя. А неподалеку, отец Тиберий неуверенно пытался подняться на ноги. Лицо священника пострадало от неловкого падения на металл пола, из рассеченной брови и губ шла кровь, нос был сломан, а в голове гудело. Поднявшись и шатаясь, Тиберий направился прямо к рампе, дабы изыскать способ открыть дорогу из этого пламенного ада.