"О, это хорошо", - улыбнулся про себя человек. Публичное самоубийство и, судя по всему, некоторое столпотворение, сотворённое оным происшествием, означает, что скорая помощь и парамедики будут здесь очень скоро. Это значит, что вскоре он сможет выписать себя из под опеки этого крикливого малого, который пытается скормить ему сейчас... что?... должно быть, аспирин. Настоящие доктора позаботятся о нём. О нём, и его амнезии, и его потери зрения, и, чего уж там, о его такой больной голове. В конце концов, как иначе объяснить этот назойливый шум в голове и эти вспышки света? Мужчина, священник, был почти уверен, что их причина, должно быть, кроется в какого-либо рода туморе или опухоле в его мозгу. Это было самое правдоподобное допущение, которое он мог сформулировать на основании своего обыденного мнения.
Между тем, - его невидящий взор всё так же обращён в пустоту и к вырисовывающимся над ним светоносным контурам, - события окружающего его мира заставили слепца оторваться от своих раздумий, проглотить таблетку и произнести:
- Что... Что происходит, сын мой? Кто-то упал с моста?... И этот шум в моих ушах. Этот ужасный шум, и свет... Вы слышите что-нибудь? Вы видите этот свет? Как будто бы две пылающие линии. Там вверху, над нами. Я не вижу ничего, кроме этого света!
"Да, положим вот так", - рассудил должно-быть-священник, довольный своей репликой. Он придал голосу весь должный тембр и тон, он сделал свои слова необходимо отрывистыми, а манеру говорить скомканной. Всё это, как кажется, вполне наглядно продолжало сообщать миру и окружающим, что он не в себе, что он болен, и что ему нужна их милостивая забота и помощь. Кроме того, хоть это, на самом деле, не было его основной целью (то было чувство и ритм паники, крик-шепот о помощи, что мужчина хотел донести до мира) данное вопрошание могло выполнить так же и информирующую. То есть, оно могло помочь ему, слепцу, собрать сведения о своём окружении и обстоятельствах, в которые он попал. Это могло прийтись, кстати, хотя, по правде, насколько он мог предполагать, его роли во всём этом сейчас лучше всего было оставаться сугубо пассивной.