Многие говорят, что жизнь - лишь череда случайностей, воля слепого случая, бросок игральных костей, если хотите, но разве может быть слепой случай так жесток ? Будто некая злобная сущность сейчас играла злую шутку с несчастным Виктором. Не прошло и полутора лет, как война забрала у гвардейца лучшего друга и доблестного товарища. Николай умер в страшных мучениях на иссохших скалах чужого мира: разорванная в клочья грудь, пробитые легкие, всепоглощающая боль, жажда хотя бы малейшего глотка воздуха, будто сжигающая изнутри агония, отдающаяся в каждом нерве и неизбежная смерть. Юноша спас Маченко жизнь, и, не подозревая о том, уплатил кровавый долг своей. Стоило, когда-то пышущему жизнью и здоровьем, ныне мертвенно-бледному, в мгновение ока изменившегося до неузнавания, лицу начать изглаживаться течением времени из памяти гвардейца, как смерть вновь продемонстрировала свою гнилую червивую улыбку. И снова она плюнула в лицо Виктору, схватив своими костлявыми пальцами близкого ему человека. Тот, без кого Маченко уже не мыслил своей службы, товарищ, на которого всегда можно было положиться, теперь безвольно лежал на земле, будто сломанная и брошенная капризным ребенком игрушка. Со спины бывшего кавалериста уже было не узнать: обугленная дымящаяся плоть, покрытая тонким слоем пепла и сочащаяся телесными соками, была на месте того, что раньше можно было назвать человеческой спиной и ногами. Десятки металлических осколков и обломков вместе со взрывной волной сломали и рассекли его тело во множестве мест. Лишь чудом сохранившиеся лицо и грудь позволяли опознать в бедном мужчине Васила. А все, чем мог ответить судьбе Маченко - горькие рыдания.
Виктор толком не помнил как он преодолел путь до четвертого транспортника и чем руководствовался, забираясь в пылающий остов. Было ли это желание вырваться из череды бедствий, приведшей силлионца в отчаяние или же это был выработавшийся полуинстинктивный солдатский автоматизм, но гвардеец - ничто без своего снаряжения, и именно снаряжение кавалерист пытался спасти. Сами остатки Валькирии представляли собой одновременно жалкое и чудовищное зрелище: близкий разрыв противовоздушной ракеты ксеносов вызвал детонацию прометиевого бака. Последовавший взрыв разворотил летательный аппарат будто яичную скорлупу и объял его огнем будто сухой хворост. Глядя на хаос пожара, обломков и взрытой земли, можно было лишь удивиться, как хоть кто-то из пассажиров умудрился выжить. Впрочем, философские размышления о вероятностях и предопределенностях Маченко не интересовали. Не ища ничего определенного, всадник стремился спасти все, что могло не быть безнадежно испорчено при крушении или возгорании. Не особо различая вещи из-за разъедающего глаза дыма, гвардеец собирал упаковки, вероятно, с пищей, невздувшиеся батареи к оружию и вещи первой необходимости. Не сказать, что израненный кирасир, находящийся на грани сознания, был продуктивен, но что-то он определенно смог найти. Драгоценные минуты текли, воздуха оставалось все меньше, пока, наконец, Виктор не понял, что сейчас потеряет сознание: голова тяжелела, зрение заволакивала пелена, пламя подбиралось все ближе, поглощая все больше и больше пространства, а густой черный дым заполнял немногочисленные лазейки в обломках.
"Конец ? " , - не адресованным никому вопросом вспыхнуло слово в утомленном мозгу, и тут же пришел ответ: "Похоже, что так." Впрочем, глубоко внутри с таким исходом Маченко уже был готов смириться, какая -то его часть такого финала даже желала. Но у судьбы, похоже, были на это другие взгляды. Гулкий, пропущенный через множество фильтров голос раздался за спиной верлерца: "Императору не нужны бессмысленные смерти. Единственная достойная гибель - это гибель в бою". Расплывчатому зрению гвардейца предстал темно-синий нечеткий силуэт, похоже, самого посланника Повелителя человечества. Фигура смерила силлионца взором двух переливающихся ярко-оранжевых пятен и, схватив его за шиворот рукой в черной кожаной перчатке потащила, кавалериста наружу, на спасительный ледяной воздух.
Наверное, было бы жестоко так говорить, но Томас увидев умирающую лошадь обрадовался. Садистом Фоксглоу назвать было нельзя, и мучения несчастного животного не приносили штурмовику никакого удовольствия. Тем не менее, приятен был один факт: лежавшее перед ним бледное создание было родом не с Силлиона, а с Крига. Перебитый куском обшивки позвоночник не оставлял скакуну ни единого шанса и обрекал полуослепшее животное медленно гореть в только начинающем набирать силу огне и задыхаться в дыму. От жары противогаз на лошади начинал плавиться, сжигая морду, затекая в пасть, ноздри и одну пустую глазницу, глубже и глубже, пока, наконец, не доберется до мозга и не вскипятит его. Все, что могло животное - кричать и хрипеть в надежде на милосердие, которое явилось ему в виде рядового с лаз-пистолетом в руках. Одно нажатие на курок и лазерный луч, сопровождаемый коротким хриплым взвизгиванием, за мгновение довершил ту работу, на которую у пламени и расплавленной резины ушло бы полчаса. Как только создание прекратили сотрясать конвульсии, Томас выпрямился и осмотрелся в поисках других выживших и снаряжения. Найти разбросанное при крушении по всему отсеку содержимое вещмешков было не просто, но вполне возможно, если не поддаваться панике и грамотно расходовать отведенное огнем время. К счастью жизнь уже сумела наградить штурмовика драгоценным опытом и в подобных ситуациях его мысли были кристально чисты.
Поиски Фоксглоу были прерваны пронзительным свистом. Выйдя с той стороны от разбитой Валькирии, откуда был слышен звук, штурмовик увидел чудом уцелевшего Стефана: тот свистел снова и снова, нетерпиливо расхаживая взад-вперед, не обращая внимания на раны. Кирасир звал своего скакуна. Минуты тянулись, будто часы и вот, с души медика будто камень свалился: среди обступающих поляну многовековых деревьев показалась Фурия: животное было напугано, но, тем не менее, подчинилось прочно засевшим в черепной коробке командам. Спустя еще несколько минут лошадь стояла привязанная к ближайшему ко 2-ому самолету стволу дерева, а ее хозяин на пару с Фоксглоу пытался спасти самые критичные для выживания в данный момент вещи: аптечку и диагностор, кроме того, Величко-Вышнележский собирался наведаться в упавшую буквально в нескольких десятках метров 4-ую валькирию, в поисках вокс-кастера. Боеприпасы и провизия интересовали Стефана в последнюю очередь. Медик был, похоже не обделен милостью Императора, и рейд в чадящий транспорт, по крайней мере частично, увенчался успехом: сумка с вещами оказалась при кирасире, аптечка и диагностор, находившиеся в ней были в полной сохранности, остальное уцелело в гораздо меньшей степени: инжектор был разбит в дребезги, а провизия и боеприпасы были испорчены почти полностью. Выживших внутри покореженной Валькирии обнаружить также не удалось: транспорт был почти пуст. Лишь внутри кабины пилота кирасиры нашли два тела. Оба принадлежали криговцам. Пилот, чье несомненное мастерство спасло ваш самолет, упокоился на своем месте. Его голова, будто перезревший арбуз была размозжена при столкновении с землей, а тело было переломано под неестественным углом в районе грудины. Поза, в которой замерло тело летчика была такой, что он наклонился на правый бок в сторону своего коллеги, будто вслушиваясь, в его слова. Тело второго же пилота больше напоминало кашу: смесь крови, осколков костей и остатков внутренних органов была размазана по доброй половине кабины - в кресле находилась лишь часть тела ниже желудка.
Сложно сказать, оказала эта сцена на Стефана такой эффект или на него повлияло обилие угарного газа, но господин Величко почувствовал, что еще немного и его сознание откажет, так что поиски пришлось прекратить. Выбравшись не без помощи штурмовика наружу, медик остановился у одного обломков, усеивающих лесную поляну, чтобы унять головокружение. Проведя несколько минут на свежем воздухе, Величко-Вышнележский пришел в себя. Фоксглоу тем временем увидел Михала: помощник медика вел под узцы трех скакунов: свою лошадь, лошадь Маченко и лошадь Томаса, шагая медленно и неторопливо, чтобы не нервировать ездовых животных. "Господин Стефан, я тут подумал, что нам всем сэкономит времени, если я отыщу хотя бы нескольких разбредшихся по округе животных, кроме того, я просто не мог поверить, что с вами что-то случилось", - улыбнулся своему другу корнет.
После того как вы обследовали место крушения, обнаружить Маченко труда не составило: когда трое кавалеристов увидели своего товарища, он только пришел в сознание. Судя по его внешнему виду, чувствовал он себя неважно, хотя заметных серьезных ранений вы не обнаружили. Компанию прислонившемуся к куче натасканных небольших обломков, сидящему в борозде пропаханной одним из упавших транспортников Виктору составляла та самая пара всадников смерти, путешествовавшая во второй валькирии в качестве пассажиров. Один из них был серьезно ранен: даже полному профану в медицине были заметны множественные переломы и открытое кровотечение, другой же, вроде бы, отделался только ссадинами и ушибами, и сидя на другом краю той же самой кучи, около которой пристроился верлерец, раздумывал над чем-то. Увидев подошедшую группу гвардейцев, тот молча приветственно кивнул и начал наблюдать за вами. Сложно сказать, что творилось в голове у этого "противогаза" , но в очередной раз повисшее молчание он первым нарушать не собирался.