Наблюдая за лучом, безжалостно режущим металл, и за действиями Эйзенхауэра, Дженна заметно нервничала. Стоя чуть поодаль, скрестив руки на груди и кусая губу, она вглядывалась в то и дело мелькающие надписи на экране. Они не говорили ей ровным счётом ни о чём, но её не покидало чувство, что Отто делает совершенно не то, что от него требуется. Вызывает на подмогу роботов, отсылает шифрованные сообщения, блокирует какие-то двери… И от этих мыслей Коулман сходила с ума.
Голова шла кругом от этой неопределённости…
В конце концов, учёный выпрямился и взглянул на дверь, где яркий прямоугольник сиял правильными и практически оконченными линиями. Дженна проследила за его взглядом, ощущая, как заколотилось от волнения сердце. Стена, прожжённая лазером, осталась в целости, а двери отчего-то распахнулись, являя взору присутствующих бездушные машины…
В первую секунду девушка испугалась их устрашающего вида. Но практически сразу обратила внимание на отсутствие огонька в глазницах. А затем – по их абсолютно недвижимому состоянию – поняла, что роботы вышли из строя. Эйзенхауэр не обманул.
Одной проблемой меньше.
Но оставалась и другая. А именно – наладить связь…
Почти сразу же, вновь склонившись над панелью, учёный объявил, что связаться с повстанцами невозможно. Но попытался связаться с «Ренессансом» - весьма вероятно, что просто для вида. Дженна усмехнулась, совсем не удивившись такому повороту событий, но улыбка её приобрела оттенок горечи. Кажется, она действительно поверила, что в следующую минуту услышит голос Эрика или Фрэнка. И тем больнее было осознать, что поговорить с ними ей не удастся…
Но вот Эйзенхауэр вновь подаёт голос. И вновь предлагает сделку. В первое же мгновение – вероятно, от сильного расстройства из-за невозможности связи с экипажем – проснулось желание выразиться крепким словцом, что она думает по поводу его новой сделки. Но за неё это сделал Лео – в более грубой форме. И отключившийся от удара Эйзенхауэр упал на пол, так и не высказав свою гениальную мысль.
Дженна прислонилась спиной к стеклу, ощутив резкое головокружение. Бурлившие в ней эмоции не получали выход, и от этого страдал весь остальной организм, переживая сильнейший стресс. Несмотря на прилив накатившей слабости, ей стало неизмеримо легче благодаря поступку Лео. Каждая минута, проведённая в обществе учёного, негативно сказывалась на её и без того натянутых до предела нервов. Лео в один миг решил ещё одну проблему – пресёк дальнейшее общение с Отто…
Пытаясь прийти в себя, девушка путешествовала взглядом по помещению, пока вновь не обратила внимание на замерших у открытых дверей роботов.
«Я на сегодня последняя, и возможно, это ваш счастливый билет».
Так некстати ей вспомнились собственные слова, сказанные в роскошном кабинете Эрика, после которых началась череда совершенно необъяснимых, непредсказуемых и нежеланных событий. Тот день прошёл так стремительно. Но так хорошо отпечатался в её памяти... Она вновь увидела лицо Фрайзера с отпечатком усталости, искру расположения в его глазах. И чем больше она говорила, вглядываясь в его глаза, тем больше чувствовала: эта должность уже в её руках.
Она увидела себя словно со стороны: заражённую неистовым энтузиазмом даже после долгих часов ожидания своей очереди. Она помнила и свой гардероб: джинсы, белый пиджак и белые кроссовки… И теперь её любимая обувь валяется где-то в недрах этого грёбанного комплекса!..
Тот день запомнился ей так хорошо, словно произошёл только вчера. Чёрт побери, она не сдалась даже тогда. Она не была лучше, чем многие, побывавшие в кабинете Эрика, в её досье числился неприятный инцидент, повлёкший за собой травму – Дженна подняла вверх правую руку. Прошло уже достаточно времени с тех пор, и порой она забывала, что теперь её конечность имеет синтетическую природу…
Она не сдалась тогда, хотя знала, что имеет больше шансов получить отказ, чем согласие.
Но что происходит с тобой сейчас, Дженна?..
…Несколько минут, прислонившись к стеклянной перегородке, девушка приходила в себя. Страх перед Эйзенхауэром, изъедавший её изнутри, отхлынул, возвращая ей присутствие духа. В её голове уже рождались совершенно иные, гораздо более приятные мысли, рассеивая призрак прошлого и в то же время многократно усиливая желание увидеть его снова. В своём воображении Дженна уже бежала к выходу, уже плыла в капсуле, уже выбиралась на поверхность…
От удовольствия созерцания этих картин пилот закусила губу. А в глубине расширившихся зрачков зажглась искра прежнего, казалось бы, испарившегося энтузиазма.
…Она отталкивается от стены. На губах играет довольная улыбка, в то время как её обладательница медленным шагом подходит к Эйзенхауэру.
- Отличный хук, Лео, - произносит она. И мягко поворачивает обнажённой ногой распластанное на полу тело, убеждаясь, что мужчина точно в отлючке. Как приятно всё-таки видеть его таким… беспомощным.
Но обсуждение Отто на этом не закончилось. Дженна взглянула на парня, внимательно вглядываясь в его лицо. Это естественно, что подопытному хочется прикончить своего истязателя – Дженна тоже была бы не прочь наказать учёного. Но вместо согласия она выразила иное. Положив руку на плечо Лео и чуть сдавив его пальцами – стальные мышцы, какое всё-таки приятное ощущение, – на его слова она ответила следующее:
- Ну-ну, не кипятись, горячий парень, - с улыбкой произнесла. – Ты прав, нужно выбираться отсюда. Жуткое местечко, не хочу провести здесь ни минуты дольше. Но запоминать его ещё и благодаря тому, что мы замарали руки… - задав риторический вопрос, девушка пожала плечами и кивнула на обездвиженного учёного. – Я вот что думаю. Он пообещал связаться с моим экипажем, но так и не связался. Следовательно, сделка аннулируется. Следовательно, его заточение возобновляется.
Дженна, в весьма благоприятном расположении духа, попыталась потащить учёного к всё той же злополучной стенке, после чего взглянула на Лео с красноречивым выражением на лице: «Поможешь ты мне или нет?»
- Если он придёт в себя, когда мы будем уже почти на свободе… думаю, тебе тоже не хочется, чтобы он помешал нашим планам, - ответила она на немой вопрос.