- Дай мне еще пять минут, Элис. Ты мне уже двадцать третий раз звонишь!
- Ты мне говоришь это уже минут тридцать.
- Боже! Ты невыносима!
- Посмотри, может у них в меню совесть завалялась, тебе бы не помешала.
- Да скоро я приду!
Короткие гудки заставили Элис в который раз зло вдавить палец в кнопку отбоя на простеньком мобильном. Про себя она повторяла, как заклинание: «Чтоб еще раз… чтоб я… пошла… с этой… чтоб еще хотя бы раз…».
Зашвырнув телефон в сумку, девушка облокотилась о стеклянную перегородку, кисло посмотрев на таблоид с часами. «12.05». Самый разгар чертовой жары.
Утренняя пробежка с отцом отрезвила голову. Они никогда не разговаривали во время тренировок. Незачем. Между ними была связь, которая не требует слов. Они вместе переживали усталость в мышцах. Вместе чувствовали, как пружинит земля под ногами, отталкивая их, заставляя взлетать каждый шаг. Вместе смотрели вперед, думая об одном и том же.
За долгие годы отец стал для Элис неотъемлемой частью ее маленького скоростного мира. Чем-то монолитным и глобальным. Чем-то, что всегда будет рядом, молчаливо поддерживая ее взглядом.
Она никогда не испытывала таких же чувств к матери. К этой слабой женщине, по ее мнению, никто не мог испытывать ничего кроме жалости. Элис всегда недоумевала, отчего отец выбрал именно ее своей женой. Нет, она не ненавидела ее. Всегда была внимательна к ее просьбам и старалась слушать очередной бред про телесериалы и рассуждения об отношениях. Слушать, не слыша.
Как и этим утром, выпивая кофе на залитой солнцем кухне. Мама говорила что-то о внуках, о семейных ценностях, о свитерах в коробках на рождество, о совместных поездках во Флориду.
Отец читал газету, уткнувшись в заголовки спортивных разделов, не поддерживая монолог своей жены. Элис кивала, думая о том, что сегодня вечером будет нелегко бегать – земля нагреется ядовитым солнцем и будет обдавать жаром, растекаясь под ногами.
- Элис? Ты слышала меня?
- А? Прости, мам… я задумалась. Что ты спросила?
- Тебе Мина звонила, хотела пригласить на открытие торгового центра.
- О боже мой…
- Не надо делать такое лицо! Сходи обязательно. Ты кроме своих тренировок света белого не видишь.
- Потому что смотреть не на что, - ворчливо вмешался в разговор отец, перелистывая серую страницу.
- Мам, там же жара невыносимая. И на что смотреть вообще? На тонны стекла? С тем же успехом я могу и на окна наши налюбоваться.
- Господи, Элис… сделай это ради меня.
Это были ее универсальные слова, когда она не могла достучаться до замкнутого мира дочери. Когда не знала, как уговорить ее стать нормальной. Тогда она всегда пользовалась этим маневром.
- Ладно…
И он работал. Потому что Элис плохая девочка. Потому что она не любит свою мать. И ненавидит себя за это, находя оправдания в этих проигрышах. Сдается ее просьбам, стараясь оправдать свое разочарование.
- Ты собираешься ехать на своем ужасном монстре?
Элис лежала на кровати в своей комнате, разглядывая трещину на потолке. Голос Мины по ту сторону телефона был веселым и жизнерадостным.
- А на чем же еще? Я не понимаю, почему ты не пригласишь Сандру? Ты же знаешь, как я отношусь к таким мероприятиям.
- Потому что Сандра уехала в Нью-Йорк к тете. И сейчас занимается шоппингом под защитой кондиционеров в крупнейших торговых центрах страны. Элис, хватит уже ворчать. Неужели ты хочешь весь день изнывать от жары в тесных стенах? В «Августе» прохладно, весело и хорошо.
- Ладно, ладно… я же уже согласилась. Встретимся в холле в 11.30.
- Я приеду чуть раньше, забегу позавтракать в кафешку, а то дома ничерта съедобного.
- Я не буду тебя ждать там вечность, учти.
- Учту, учту, до встречи.
Испустив полный скорби стон, Элис уткнулась головой в подушку. Ее ждет нелегкий денек.
«Ужасный монстр» блестел в гараже. Черный «Циклон». Что-то среднее между спортивным и туристическим байком, разработанный компанией «Buell». Подаренный отцом три года тому назад. Наверное, лучший подарок в ее жизни.
Элис любила скорость. Чувствовать ее напрямую, без защиты стекол и металлических дверей. Циклон подарил ей незабываемые ощущения. Когда мир размывается, растекается двумя полосками. Асфальт стонет. Рвутся оковы, сдерживающие свободу – главное, что есть у человека. Единственное, что у него отнимает социум. Там, на границе скорости – стираются рамки. Исчезают преграды. Ты становишься чем-то большим, чем просто «человек». Ты чувствуешь небо. Каждый его лазурный сантиметр, раскинувшийся до горизонта. Ты слышишь ветер – его вечные песни, протянувшиеся из седой древности. Ты вжимаешься, расправляя невидимые крылья. И уже неважно куда… неважно зачем…
- Мина! Я сейчас развернусь и уеду!
- Элис, я уже иду. Сейчас…
Еще один взгляд на таблоид: «12.10». Да сколько можно. Элис попятилась, наткнувшись на огромный гамбургер, тут же вручивший ей цветной флаер.
Смяв его в руке, девушка раздраженно огляделась по сторонам в поисках мусорного ведра. Их-то уж точно должно хватать в этой стеклянной коробке.