Она и не заметила, как он сумел поймать ее.
Затормозил, отвлек.
Украл.
Обращение перевертыша. Краткий миг меж всех миров, миг, в который она не женщина, не девочка и не ложка - дух. Серебряные нити вселенной. Бескрайнее море. Запах, тонкий ускользающий шлейф. Она - смерть, воплощенная в следующую же секунду в жизнь или в вечность.
Она и не заметила, как он сумел поймать ее.
Украл ее у нее же. Украл у самой вселенной. Остановил превращение собой, заставляя ее поддаться, прочувствовать, умереть... Умереть иначе - жизнью, самой яркой из всех возможных, жизнью в любви.
Но боже, каким же наполненным, каким же полным случился этот миг! И боже, как нещадно мало и коротко.
Ведь в следующий же мгновение он целовал мираж, скользил внутри наваждения, удерживал то, что удержать нельзя.
Наконец, она стала девочкой и девочка не засмеялась, девочка смотрела на рыцаря столь же грустно, сколь он на нее.
Хоть и у девчонки это очень скоро пропало. Пропало, когда стало возможным сидеть на лошади около, положить крохотную голову Ульриху на грудь, закрыть глаза, слушать песню с глупой, блуждающей улыбкой на лице.
Быть может, он не понимал.
Быть может, он не понял там в комнате. Быть может, не понимал сейчас. Скорее всего, не понимал.
Да только ее такое вот обращение за всю жизнь видели единицы, и никто, никто из ее мужчин, которые в общем-то не так и часто случались у красавицы Мел, ее, такую, не знал. То, что смогла она довериться там, что смогла она спрятаться сразу же за этой мощной спиной в комнате, позволила себе, то, как доверяла здесь, вверяя самое дорогое, самое детское, самое, что более всего нуждалось в заботе и заботы себе просило - это скрывало за собой самый правдивый ответ.
Не является любовь туда, где нет доверия. Это страсть может явиться куда годно, истинное же, нечто, многим прочнее, сильнее и глубже, никогда не находится там, где нет доверия. Не может любить мир не умеющее довериться ему существо, существо, которое боится, которое ожидает удара, а не поцелуя.
Хоть и, конечно, Мелья сама не могла сообразить, как так вышло. Как ей так вышло, очароваться им в первое же мгновение, мгновение его нерешительности и хитрости. И главное чем? Не было в фон Брандене решительно ничего такого особенного, но казалось особенным все, вплоть до шрама на переносице и заикания. Это же никогда непонятно: почему влюбляются. Вот только истина в том, что ни за что и не вопреки - сопряжение миров, схождение солнечных лучей, дуновение ветра и теплое течение. Это возникающая из ничего общая болезнь. Перекресток нитей судьбы.
И она наслаждалась дорогой этим узором нитей. Счастье, казалось, еще никогда не было столь полным. Хотелось всего: говорить, танцевать, петь, бегать по лужам и целоваться. Вместе с тем абсолютно всего стало достаточно, вот только бы слышать это сердце все также рядом. Всегда. Вечно. Здесь и сейчас.
Она задыхалась и вместе с тем дышала.
И совсем около палатки обернулась. Положив голову рыцарю на грудь, сидела верхом дамским способом вполне взрослая женщина Мелья.
- Вы обещали выставить между нами меч. - тихое и ровное, настолько ровное, что непонятно, что последует после, и последует ли.
- И как хорошо, что вы позабыли свое обещание.
Мягкое, обволакивающее, прячущееся.
Она все так же не открывала глаз, только коснулись губы того, до чего могли дотянуться - мокрые и влажные уткнулись в шею.
И Мел поняла, что сгорает, прямо сейчас и здесь, сгорает ото всего, находясь, о боже, в абсолютном спокойствии.