Густав слегка кивнул в ответ на приветствие рыжеволосой. А когда заговорил один из прибывших мужчин, наемник громко фыркнул.
- Ну надо же. Целый граф в нашей халупе! Даром, что ирландский, - Кроц ухмыльнулся. - А чем же тебе, твоя светлость, в комнате не понравилось нашей, а? Или кто-то из присутствующих рылом не вышел?
Он угрожающе поднялся со стула, и словно заполнил собой помещение, разом.
- Знавал я ирландца одного. Очень тот выпить любил, а когда был бухой, то постоянно рассказывал, как ненавидит англичашек. Да-а... - Густав остановился, словно бы вспоминая былые деньки. Задумался. - Убил я его. Отрубил пальцы и заставил их сожрать, за то, что у товарищей воровал. А потом оторвал голову двумя лошадьми. Такая вот история.
Он наклонился, поднимая с пола простую масляную лампу, чей трепещущий огонек давал скупой свет в этой комнате, поставил ее на только что покинутый табурет, ясно давая понять, что сидеть на нем уже никому не придется. Табурет аккуратно подвинул от себя, ближе к центру комнаты.
Густав отошел к своим вещам, которые были распределены у дальней стены. Объемистая кожаная сумка с латунными замками, холщовый мешок, еще больше. Сверток, крепко обмотанный бечевкой. Переметные сумки, еще какие-то вещи, седло. Из этой кучи был извлечен шерстяной спальник и теплое лоскутное одеяло. Спальник он кинул рядом с Вегой на пол, а одеялом очень даже заботливо укрыл бледную девушку.
- Если хотите трепаться - ваше дело, - сказал он, разоблачаясь из брони. Под кольчужной рубашкой оказалась видавшая виды кожаная куртка с металлическими вставками, а на спине были облезлые пятна белой краски, в которых еще угадывался крест. Ее тоже снял, оставшись в исподней рубахе и штанах.
- А я, пожалуй, вздремну, - после чего взял из вещей тяжелый, подбитый мехом плащ и улегся, накинув его на себя, как покрывало.
Уже лежа, он протянул руку к сумке, покопался в ней, а затем швырнул в Лэнса, графа Коэнского объемистую флягу.
- Угощайся, твоя светлость. Такое ты еще нескоро попробуешь.