Густав Кроц посмотрел на вошедших в комнату людей. Видимо, до этого он точил свой нож - мясницкий тесак устрашающего вида - потому, что тот лежал на его коленях, а в руке был оселок. Нож был явно очень острый и блики от полированного лезвия ложились на бородатое лицо мужчины.
...Он пил несколько дней. В какой-то дыре возле тракта, название он поленился запоминать. Старик, которому он отдал поводья своего коня был настолько жалок и безразличен, что Густаву даже не понадобилось угрожать вырвать тому ноги, если за лошадью не будут тщательно смотреть.
Накачиваться спиртным Кроц умел. Черт возьми, это тот навык, которым владели все наемники. Кто-то говорил, что если ты всегда будешь пьяным, то ты не подхватишь чуму, но наемник считал это херней и суеверием. Если бы все было так просто, то смерть не собрала бы настолько богатую жатву.
Чума. Когда он вернулся из похода, один из тех немногих тысяч, что уцелели в бессмысленно затянувшейся мясорубке, то был поражен. Густав знавал смерть, он был одним из ее любимцев, щедро поставлявших свежее мясо Костлявой. Но здесь было что-то еще. Трупы, кругом, везде, куда ни кинь взгляд. На войне их тоже хватало. Осажденные города, взятые и разграбленные - они были богаты мертвецами, но сейчас вся Европа стала одним осажденным городом. Потому что Густав знал не только смерть, но и отчаяние. И вот оно висело в воздухе, почти осязаемой черной дымкой.
Когда Вега предложила ему работу, Густав хотел было послать ее. Он был пьян и ему не хотелось становиться трезвым. Но звон золота в мешочке как будто бы поманил его за собой. Кьоль? Значит будет это Пропащее Место. Густав, как и многие крестоносцы, никогда не верил в чудеса.
Сграбастал золото, кивнул, а затем опрокинул на себя во дворе бочку ледяной воды, чтобы сбить вонь и хмель. Кьоль. Теперь он усмехнулся и покачал мокрой головой. Что же, если плата будет золотом - он пойдет куда угодно.
Эта девушка, Вега, его наниматель, удивительным делом нравилась Густаву. Несмотря на то, что у нее было явно не в порядке с головой, а еще она была бледная, как мертвец, Вега никогда не болтала попусту. У нее явно были мозги, она была умнее многих знакомых Кроцу мужчин. И это при том, что была соплячкой. Когда она сказала, что ей надо убить брата, то была серьезна, не дрожала и не боялась. Словно бы убить родную кровь - это что-то простое, вроде как съесть яичницу. И когда она ушла одна, то он не сомневался - вернется. Убьет и вернется.
Разваливающаяся таверна сменилась трухлявым домом, потерянным в переулках этого дерьмого города. Впрочем, Густаву было наплевать. Хотя пить себе запретил, но дел хватало и без этого. Он чистил и точил свое оружие, ухаживал за конем, не замечая ни сквозняков, ни сырости. Его грело золото и от этого его настроение было гораздо лучше, чем седмицу назад.
Когда девчонка вернулась, сразу стало шумно. Хотя пока говорила лишь она и мелочь по имени Эми, тишина покинула дом. С парнем по имени Руссо наемник не разговаривал. Не хотелось, да и не думал, что им особо было о чем поговорить...
Густав аккуратно протер нож чистой тряпицей и убрал его в ножны. Положил рядом с собой. Оселок убрал в сумку. Неспешные движения, он никуда не торопится, он все делает так, как хочет и никто ему не указ. Кажется, что он не замечает Эми, которая прилипла к его сапогу, которая дергает его за штанину и вьется вокруг. Но это не так. Потому что Густав протягивает свою длинную руку, хватает девчонку за шкирку и дает ей легкого шлепка по пятой точке:
- Сгинь, лихорадка. Лучше принеси Веге воды, - голос у Густава оказался гулкий, низкий и хриплый.