Горячие струи воды струились по коже. Очищение. Перерождение. Возвращение в прошлое.
Он чувствовал спокойствие. Как будто вся вода на свете непостижимым образом замерзла, но не при нуле, а при тридцати шести и шести градусах, и он смотрит на океан теплого льда. Как будто луна и солнце встретились, встали в ряд и остановились. Как будто все песчинки в Марокканской пустыне улеглись расходящейся спиралью, а он стоит в центре, и лучи не жгут, и ветер и дует.
Как будто мир был огромной головоломкой, casse-tète chinois, где все части постоянно двигались, перемешивались, и никак ему, тоже фрагменту этой головоломки, не получалось попасть на единственное, такое важное место.
И как будто звонок и голос в трубке вырвали его из хаоса и вставили ровно туда, куда нужно. И пасьянс сразу сошелся, а груда черепков снова стала кувшином. И головоломка сама стала укладываться в правильную последовательность, в центре которой теперь оказался он.
Он вышел из душа, не спеша вытерся, набросил халат и какое-то время сидел в кресле без движения, то ли три минуты, то ли три часа. Закрывал глаза, открывал. Не тревожился ни о чем, не составлял плана, скорее пытался представить, как это будет. Эта Встреча, к которой он шел с тех пор, как погиб его отец. Или с тех пор, как он родился?
Собирался, раздумывая, что взять с собой. Сварил и выпил кофе, смазал петли, разложил все бумаги, почистил револьвер, закрыл на ключ все ящики. Написал записки, завещание, оставил деньги экономке. Посидел еще четверть часа, с закрытыми глазами, вдыхая запах дома, новообретенного дома в Новом Свете. До встречи, старый товарищ. А если я не вернусь, не скучай и не плачь по мне.
Вышел в прохладный вечерний город, не оглядываясь, но кивнув в ответ на поддержку этого места, которую чувствовал спиной.
***
Жорж вышел из машины последним, оставив водителю чаевые. Дама и джентльмены собрались в отдельном углу. Легран глянул в их сторону. Пока не понятно, кто из них будет мешать, а кто помогать, ссорясь друг с другом. Черт возьми, пока было неясно даже, с чем им предстоит столкнуться. Он только знал, что это Оно. Оно, от которого он тогда убежал. Оно с которым он тогда был не готов бороться. Оно которому он сейчас готов был идти навстречу.
Он не спешил бросаться в гущу. Никто из них не знает больше, чем он. Единственный, кто тут мог чем-то поделиться — тот, кто знал Хозяйку.
Легран подошел к механику, открыл портсигар.
— Папиросу, приятель? Не знаете, здесь где-нибудь можно выпить чашку кофе?
И закурив сам, спросил:
— Хозяйка... какая она?