Когда пошёл серьёзный разговор, Марьяна, будучи умной девушкой, не встревала. Она даже как-то разом побледнела. Но не цветом лица, а сиянием глаз и блеском жизнерадостности. Серьёзное выражение на личике белокурой ведьмочки как-то пригасило её живость, а в глазах появилась тревога, которую девушка запивала маленькими, но частыми глоточками из своего кубка, поджимая губки после каждого из них.
Когда прозвучали слова о том, что вернуться домой вряд ли получится, Марьяна поникла плечами. Она вспомнила своих родителей, лучшую подругу Ирку Хворостову, с которой они всю жизнь были неразлей-вода, даже однажды в одного и того же мальчика влюбились, когда им было по шестнадцать лет. Вспомнились и сокурсники, и соседка Тоня. Вдруг стало как-то грустно. И не потому, что она их никогда больше не увидит, а потому, что она пропала, что Марию Ивлеву объявят пропавшей без вести, и дорогим для Марьяны людям будет больно и страшно. Закусив нижнюю губу, она подняла лицо вверх, якобы чтобы посмотреть на орла на люстре, но на самом деле пыталась не дать собравшейся в глазах влаге пролиться.
Ведьмы не плачут! По крайней мере, не на людях...
Во время перепалки Альвара с Аранойей (а иначе назвать эту словесную баталию Марьяна не могла), она побоялась вставить хоть слово, чтобы не обидеть Арану и не настроить против себя Альвара. К подкатившей только недавно тревоге за близких прибавилась ещё и досада от так некрасиво прошедших "переговоров". Уже вместе они принялись скрести на душе у девушки, терзая её маленькое сердечко.
В волнении она, сама того не заметив, схватилась за руку Игоря, сжав её в своей ладошке, как утопающий хватается за нависшую над водой ветку.
После речи Цербера Марьяне было уже не так горько на душе. Она, по большей части, была согласна с Игорем. С одним только отличием. Почему-то Мария Ивлева всегда думала, что никогда не сможет навредить кому-то, а уж тем более - лишить жизни, но когда ставки возрастают до таких высот, как целостность мультиверсума... с отстранённым удивлением Марьяна почувствовала, что готова прямо сейчас прервать жизнь любой из перечисленных троих злодеек. Не потому, что хотелось мстить, не ради награды, даже не ради спасения миров или во имя добра... Нет. Марьяна почему-то подумала про себя, что когда кто-то пренебрегает чужим правом на жизнь, он автоматически лишается этого права сам. А то, что Шапка, Золя и Снежка, безусловно, губили невинные души, сомнений не было. Следовательно, будет справедливо, если кто-то их убьёт.
Эта мысль немного смущала саму Марьяну, но ещё больше смущало то, что сердце при этой мысли не ёкало и не сжималось болезненно. Ведьмочке было странно ощущать себя такой бессердечной и чёрствой, пусть и по отношению к явным злодейкам.
Поглощённая внутренними противоречиями, Марьяна даже не услышала начало речи Изофы про Францию. Оставшееся от обеда время Маша тоже провела довольно молчаливо, вяло реагируя на беседу за столом и ухаживания Игоря и уже без аппетита вороша содержимое своей тарелки. Те самые тревоги всё ещё висели тяжким грузом на душе.
Подкормив ещё немного Шушеру, Марьяна одной из первых покинула застолье, желая немного прогуляться после трапезы перед обучением.
***
Обучение заняло разум Марии, поэтому тяжкие мысли отступили, и на лицо вновь вернулась улыбка, а в глазах вновь засияла жизнерадостность, такая обычная для этой бойкой девушки.
В конце концов, она с достойным восхищения изяществом наловчилась творить необходимые жесты заклинания и даже предложила "игру", в которой они все стояли по кругу, и каждый по очереди быстро указывал на любого другого человека, и он должен был тут же максимально быстро сотворить новое заклинание. Марьяна читала, что подобные техники вырабатывают не просто мышечную память на определённые действия, а переводят их в сферу рефлексов. Этим соображением она тоже поделилась с сёстрами фон Истери, сияя при этом почти детским восторгом.
Когда с тренировкой было покончено, Марьяна подошла к ведьмам и сказала то, что было у неё на уме с момента начала тренировки:
- Я тут подумала. Вы говорили, что магов отлавливают и заставляют служить Триаде. Значит, у них на службе есть чародеи. У вас же здесь есть поговорка, что нет хуже врага, чем бывший друг? Ну так вот. Может, вы могли бы дать нам что-нибудь, что не позволит колдуну-супостату натравить нас друг на друга? Ну, что-нибудь, что защитит нас от вражеских чар, подчиняющих волю. Снадобье какое или колечки. Хотя бы мужчинам. А то вдруг у вас тут суккубы по городам развелись?
Она чуть зарделась и прикусила язычок, поняв, что сказала что-то не совсем приличное при почтенных дамах.