Комната вызвала восторг у натерпевшейся за время полёвки Марии. Сначала это был экстаз от осознания: сегодня она будет спать не на земле "пенке", расстеленной на земле, а на большой кровати с балдахином! Да какой там "большой"? Огромной! Обычно Маша спала на раскладном диване, за два года уже заметно продавленный, а тут - настоящий матрац, а по сравнению с самой девушкой кровать казалась необъятной! Она даже подумала, что эта кровать больше, чем её комната в общежитии! Особенно если учесть, что её не надо делить с двумя соседками. Короче, от ложа девушка пришла в восторг, запрыгав на месте и захлопав в ладоши. Чем, конечно же, вызвала громкое неудовольствие Шушеры, о чём та поспешила доложить:
- Не др-дрыгайс-ся, коб-бы-ла!
Но девушка пропустила мимо ушей колкости её белой спутницы, однако прыгать и впрямь перестала. Сняв животную с плеча, она на двух руках аккуратно ссадила её на кровать и, погрозив пальцем, наказала:
- Ничего не грызи. Будешь хорошо себя вести - возьму с собой на ужин, наешься до отвала.
Чмокнув свою любимицу в голову и не слушая её ворчания по поводу людских слюнявых привычек, Марьяна приступила ко второй части мерзлезонского. А именно, к восторганию. И на этот раз объектом сего бурного и яркого чуйства стала лохань. Ну, или нечто ваннообразное. Но самое важное - это содержимое: горячая вода! И мыло душистое, и полотенце пушистое! Мария тут же закрыла дверь, для надёжности подпёрла его стулом, выглянула в окно, чтобы убедиться в отсутствии напротив другого окна с приникшим к нему в поисках зрелищ каким-нибудь родериком. Убедившись, что "горизонт чист", девушка бодренько разделась и с наслаждением погрузилась в воду. Нега. Блаженство. Земной Эдем. Никаким творожкам и не снилось, насколько соответствует их слогану это наслаждение горячей водой после четырёх дней походных условий. Вот уж действительно, пусть весь мир подождёт. "Однако, сёстры фон Истери ждать не будут...",- подумала Мария, и решила, что повторит эту радость завтра, подольше. А сейчас взяла мыло и шустренько помылась, с особым тщанием вымыв голову. Непонятные пузырьки девушка проигнорировала. Что там такое - она не знала. А рисковать повысить свою волосатость по всему телу не хотелось.
Третий акт восхищённых ахов и охов пришёлся на тряпочную тематику. А именно, на платье, предоставленное ей как сменная одежда. Нежно-голубая ткань, с удобной шнуровкой на спине, которую можно было затянуть даже без посторонней помощи. Чуть выше локтя рукава перехватывала золотая вышивка, после которой рукава резко раздавались конусами, и ткань свободно свисала вниз красивыми складками. На груди, по линии прямого, как горизонт, декольте, проходила такая же золотая вышивка, как и на рукавах. также имелся декоративный "ремешок" в виде витого шнура, сцепленного спереди фибулой-"монеткой". А ещё Марьяна оценила тот непосильный труд, который вложила в это платье какая-то мастерица иголки и нитки, расшив безупречным, тончайшим узором всё платье! Было видно, что это не просто часть ткани, а именно вышивка, потому как она начиналась ровно от линии швов и шла вертикально вдоль платья, а на бёдрах и талии скользила вдоль изгибов, нигде не прерываясь. Одевшись в принесённое ей сокровище, девушка ещё минут пять в ритме вальса кружила по комнате, тихонечко напевая себе под нос что-то из балета "Спящая красавица": она игралась с рукавами, которые при поднятой руке изящно "полоскались" вслед за хозяйкой подобно башенным флагам; она кружилась на месте, глядя как весело раздувается, но не поднимается вверх, подоль, также вышитый золотой лентой. И сидело оно как влитое, благодаря шнуровке, потому как изначально платье значительно улучшило настроение Марьяны, будучи слишком широким в талии.
Когда постучалась Изабелла, девушка резко отодвинула стул, до сей поры стоявший на страже сих покоев, распахнула дверь и, сдержав порыв обнять от переизбытка чувств эту фигуристую женщину, около минуты благодарила Изабеллу за чудесную комнату и волшебное платье. А потом, слегка прикусив нижнюю губу, потупила взор и, смущаясь, попросила:
- А можно мне дрова для камина? Тут окошко открытое, хотелось бы затопить на ночь огонь. Пожалуйста, добрая Изабелла, не дайте мне замёрзнуть ночью,- и девушка посмотрела на неё самым очаровательным взглядом, на который была способна.
Когда время уже вот-вот стало подходить к назначенному обеду, о чём говорили и стрелки часов, и урчание в животе, и напоминания Шушеры, которая вела себя крайне послушно и ничего не грызла, Марьяна сидела за столом, расположив там своё зеркальце, и расчёсывала волосы, которые ещё были немного влажными. Быстренько закончив с этим, ведьма посадила себе на плечо свою белую занозу и вышла в коридор. Встретив там своих друзей, первым делом Марьяна решила похвастаться, ибо счастья от обновки было ещё много, да и ничто женское ей было не чуждо:
- Смотрите, мальчики, какая красота!,- она сделала изящный книксен, грациозно поведя одну руку ото лба к груди и в сторону. а вторую отведя чуть вбок и назад. При этом она кокетливо не стала уточнять, что должно было показаться мужчинам красивым: платье, книксен, сама девушка или Шушера.