Всхлипнув, монах боком тяжело осел на пол, прямо на поверженного противника. Было ясно, что жизнь в нем едва теплиться.
- Господи всемогущий, да святится имя Твое, да придет царствие Твое, да будет воля Твоя на земле и небесах, да сгинут враги Твои, помилуй раба Божьего Виктора. Когда бедное сердце мое при последних ударах своих изнывает и томиться смертными муками: Господи, помилуй меня... - губы монаха едва шевелились, но каждый в бане слышал их. Слово за словом, Виктор читал молитву, а раненые руки накладывали одно крестное знамение за другим. Торчавшие из спину и плеча голого монаха стрелы придавали действу шокирующе-комичный вид, но почему-то никому из присутствующих смешно не было.