А Вьюга тем временем лежал на спине и водил ножиком по точилу — вжик-жик. Вжик-жик. Вжиииик-жиииик.
Время тянулось, как смола на жаре за пределами казармы. Ну и хорошо, пусть его тянется. Вьюга критически осмотрел лезвие ножа — бриться можно, хотя у него-то борода с усами не росла, да и вообще в его краях у мужчин не было этого. Когда юноше исполнялось пятнадцать, он сбривал на голове все волосы, кроме одной пряди. Эта прядь была священной — если воин погибал, то ухватив за нее, убивший его противник срезал вокруг волос круг кожи и носил этот трофей, как символ доблести. Если женщина была воином, она тоже сбривала все волосы, кроме одной пряди. Но таких было мало.
Вьюга и сейчас делал так же. Только не было в этом никакого смысла — под шлемом в бою никто твою прядь не видит, и вообще, "железные люди", как их называли, когда они только пришли в его края, задолго до его рождения, рубили головы целиком, а волосы стригли коротко — не ухватишься толком. Там, в лесах, на земле его предков, война была другой. Там сражались воин с воином, равный с равным. Там бились за луга и за воду, за небо над головой и за племенные святыни, за скот и за пищу. "Железные люди" воевали скопищами — толпа, построенная в ряды, набегала на толпу, и часто нельзя было сказать, чей именно удар поразил врага, твой или твоего соседа. Дрались они за деньги, и за эти деньги легко могли уничтожить врага до последнего человека, вырезать до последнего ребенка. Просто потому что им так приказали, не задумываясь, что хорошо, что плохо. В этом было что-то завораживающе простое и в то же время непостижимое.
Хотя и тут было полно трусов, все равно иногда ему казалось, что у железных людей нет сердца. Но он продолжал отрезать у убитых врагов уши, с которыми их сила и храбрость переходила к нему.
Разведчик резко выбросил руку, чтобы броском ножа пригвоздить муху к стене барака. То, что он лежит, не значит, что он теряет форму. Наоборот, резко переходить из состояния полного покоя в состояние пружинисто-взрывной готовности — одно из тех умений, что однажды может спасти жизнь.
Вьюга выдернул нож из стены. А вот теперь он в совсем другой стране. Здесь живут люди песков, еще менее понятные, странные и неприятные. Здесь он не отрезал еще ни одного уха — лучше местным властям не знать, что именно он, Вьюга, убил того или другого. Не стоит носить с собой улики. Он усмехнулся — в его родных краях ему пришлось бы час объяснять соплеменникам, почему именно не стоит.
Нет, он теперь стал другим. Сам стал "железным человеком" без сердца. И прядь на голове этого не изменит.