Самджар-ага и его мятежное воинство разгромлено, а склады с запасами взрывчатых веществ, способных сровнять с землей весь Зиккурат и форт с Девичьей башней в придачу - уничтожены. Задание исполнено малой кровью, да. Но кровь есть кровь.
Добрый, Данэй, Варг, Саид, Сур и Гвин. Шесть братьев погибли в стычке с самозваным генералом ашумоданских головорезов, унеся с собою полсотни душ, что будут прислуживать им после смерти. Их имена будут вписаны в пустые страницы Летописи. Их тела, вынесенные из руин, были вознесены на погребальные костры, каждый высотою в пять локтей, и сожжены по всем обрядам, принятым в братстве. Каждый из них удостоился королевских почестей, каждому в последний путь по Верхней Дороге было преподнесено оружие, щит, доспех и подношение для тех богов, в которых он верил и которым молился.
Мы никогда не забываем своих, будь то мертвые или живые. Мы помним каждого, кто стоял с нами в строю, делил с нами кров и пищу - или проливал кровь.
Капитан произнес речь. Он восхвалял храбрость погибших и тех, кто выжил, сразил врага, не отступил перед превосходящей силой; его голос звенел сталью рубленных фраз, преисполненных уверенностью в триумфе грядущих дней, однако я, ныне допущенный на все военные советы в качестве летописца, знал правду - буквально в тот же вечер, когда Братья совершили самоубийственную (если спросить меня) вылазку в порт и сокрушили мятежников, из пустыни Аль-Хут вернулся отряд лазутчиков во главе с Черепом.
Бойцы не потеряли ни одного из своих, но принесли с собою тревожные вести - многотысячная армия Хабура (по результатам старательного подсчета голов Череп дерзнул оценить предварительное число вражеских солдат в пятнадцать тысяч мечей, в том числе конных и колесничных, а также зуул'атарских заклинателей слонов и прочих разномастных наёмников) выступила в поход, силы хабурцев заняли пограничную крепость в перевале Ги'Кул и двигаются в направлении Джулага - неспешно, но неотвратимо. Часть войска до сих пор переходит через горные перевалы, авангард закрепляется на захваченной земле и производит разведку боем. Трое языков-хабурцев были схвачены во время вылазки, двое скончались (тут Череп замялся и начал было оправдываться, мол, "хилые они здоровьем-то", но быстро вернулся к теме), один доставлен в Форт и уже подвергнут тщательному допросу.
Советом было принято единогласное решение не выдвигать совместные силы Отряда и джулагской регулярной армии, общей численностью в шесть тысяч восемьсот человек, на встречу противнику, дабы не оставлять город в бедственном положении, когда впереди - более чем в два раза превышающее размерами войско, а за спиной - не разрешенная проблема с повстанцами и коллаборационистами, способными подбить регента на переворот за время отсутствия халифа.
В общем, то, чего так долго ждал царёк Уман, наконец-таки свершилось - грядет самая настоящая война, и все эти мятежи, кровавые расправы над высшим сословием руками низшего, вооруженные мятежи и стычки - мелочь, по сравнению с тем, что всех нас ждет теперь.
К слову о мятежах - карательный рейд на территорию Нижнего города, который стал неким оплотом мятежников, борющихся с правящим режимом душой и телом, выявил, что у противников режима серьезные неприятности: никто не хоронил и не сжигал убитых и умерших, а кое-кто даже догадался посбрасывать тела в колодцы, и теперь эти трущобы напоминают кладбище - стервятники кружат над Нижним стаями, черное воронье восседает на крышах, пока живые испускают дух от заразы, которой теперь кишмя кишат все улицы, каждый укромный уголок.
- Там нет нужды в мечах - просто дайте время, - подытожил десятник Зоб, и я с ним полностью согласен. Отправляя в тот район своих людей, мы рискуем принести болезнь в форт и подложить самим себе дохлую свинью. К счастью, Капитан разделяет мои взгляды, и вот уже неделю мы сидим смирно и тихо, несем вахту на стенах укреплений, стараясь не дышать глубоко, когда ветер дует с севера и несет тяжелое, пропитанное миазмами зловоние смерти и разложения вместе с дымом редких погребальных костров.
Город затих при смерти. Город дрожит в агонии, и каждая крыса, мечтавшая вонзить свои зубы в пирог власти, урвать себе свою золотую крошку, теперь забилась в последнюю нору и сидит там в ожидании коварного удара господским сапогом. У крысы больше нет той поддержки, у крысы нет подрывного порошка, которым она пробивала бреши в стенах высокородных аристократов и оцеплениях регулярной армии. У крысы нет офицера с длинными черными усами и палашом, который скажет, кого, когда и как бить. И палаша - даже того нет, его пришлось продать за буханку горького хлеба. А беззубая крыса не может даже укусить.
Может только ждать, когда придет час, и кто-то придет за её шкурой.
Череп вновь ушёл в пустыню, но на этот раз с другой целью - как можно дольше тормозить продвижение хабурской армии по территории Джулагского халифата, совершать набеги на отряды материального снабжения и фуражиров, травить источники воды и сжигать возделанные поля, уводить скот и производить диверсионную деятельность.
Однако это - секрет для большинства братьев, ибо воистину хороши они в ратном деле, но когда доходит до тонкой дипломатии или же сохранности политических тайн, языки некоторых, отнюдь не из плохих побуждений, но только по глупости, часто сопровождаемой непомерным возлиянием, развязываются и выносят чужие секреты во вражеские уши.
Сегодня мы пьем в бараках, поминая тех, кто ушёл, и радуясь тем, кто остался. Сегодня пройдет очередной военный совет, куда я приглашён, но не хочу идти. Я устал. Та ненаглядная, которая делила со мной тепло своей постели, на днях скончалась - её унесла чума. Мне больно думать об этом, и я хочу напиться. И мои братья разделят мой горький удел за чаркой кислого вина.
* * *
Страшно пьян сегодня тот, кто оттарабанил дневную смену и сидит нынче в бараке за составленными в ряд столами, пускай и не богато, но всё же обставленными: сушеная рыба, вяленое мясо, сыр и свежий хлеб, вино в глиняных кувшинах и дефицитные нынче фрукты, выкраденные из царского сада хитрющим Недомерком, который, однако же, не справился бы, не подсади его к верхним ветвям Борода.
И песни пели, и прославляли имена, а кто-то даже и поплакать успел (Мышь, однако, совсем перепил). За окном - мягкая прохлада ночи, черный купол звездного неба, озаренный ликом серебряной луны, а здесь, внутри - разгоряченный воздух пьяных посиделок, во время которых происходят самые жаркие споры, произносятся самые громкие шутки, самые веселые бои "на слабо" и мерянье силушкой и прочие детские забавы-состязания для тех, кому весело живется в Отряде.