Когда-то Хэйс, тот самый первый напарник, который научил Гейджа половине сталкерской премудрости, сказал ему:
— Город Мертвых — только название. Ты не сразу это поймешь, а может, и никогда не поймешь. Тут многие считают, что это просто камни и развалины, по которым бродят мутанты и мародеры. Но на самом деле — он живой. Каждый раз, когда ты приходишь — он разговаривает с тобой. Он задает тебе вопросы. Научись слышать их. Научись отвечать. Ему неинтересно с теми, кто смотрит только под ноги.
Джексон помнил, как тогда пробрало холодком — Хэйс был мужик весьма практичный, приземленный даже, но в такую байду верил твердо, поэтому и прозвучало оно так убедительно, жутко и правдоподобно.
Дэнни переключил двигло на ДПЭ — заводился он с ним почти бесшумно, работал тоже раза в полтора тише, чем на биотопливе. Хартману уже не надо было объяснять такие вещи. Одна из особенностей сталкерства заключалась в том, что тут требовалось работать головой. В баре тебе говорят — ты делаешь. В караване сидишь либо за баранкой, либо в кузове с винтовкой — знай следи за тем, что происходит, да делай, как все. Тут — не так. Ничего нельзя забывать. Сделал наобум, подумал, что сойдет и так, ошибся — подставил всех. Вот это было трудно. А мутанты всякие... ну что мутанты? Он их и видел-то до сих пор только в прицеле оптическом. Страшные. Странные. Но вооруженные люди гораздо опаснее, а ему уже приходилось иметь с ними дело.
Джип заехал в проулок, Мэгги осталась, мужчины ушли наблюдать.
Ей часто доставалась эта задача — прикрывать чью-нибудь спину, быть в резерве, на подхвате. Говорят, до войны мужчины и женщины были равны в правах. Абсолютно. Говорят, было такое выражение даже — "дискриминация по гендерному признаку". В этом мире женщины сразу заняли вторые роли. Почти везде, кроме, может, Электры. На первых ролях они если и оказывались, то лишь в случае, когда нужно было первой открыть дверь, чтобы заслонить собой мужчин от пуль или от взрыва.
Но Командор был не такой. И сразу приходило понимание, что он не книжек довоенных начитался, и не с молоком матери это впитал, а сам для себя установил, как принцип, как то, ради чего стоило жить. И умереть.
За то время, которое они провели вместе, у них бывали противоречия и даже ссоры, но он ни разу не ударил ее. Мог рявкнуть, взять за шиворот и встряхнуть, но Мэгг знала твердо, видела каждый раз в его глазах — не поднимет руки. И это покоряло и подавляло сопротивление сильнее, чем любое рукоприкладство.
Мужчины вернулись через пятнадцать минут. Ничего. Ни единого намека. Гейдж с удивлением рассмотрел в бинокль мешки с песком, которыми были укреплены некоторые проломы, давая потенциальным защитникам дополнительную защиту. Он давно не проезжал именно здесь, года полтора. Еще до того, как Вдова стала вдовой. Как-то так получалось, что все время по другим маршрутам в город проходил. Вообще, конечно, сидеть на такой позиции и пощелкивать проезжающих — идея неплохая, две-три машины здесь за день должны были образовываться. Но все-таки постоянно держать тут пост — стремно. Не предместья это уже. Город. А в Городе за ночь не то что поседеть, облысеть от страха можно.
Подъехали поближе.
И еще поближе.
И еще.
Понаблюдали в общей сложности, наверное, минут сорок с разных точек.
Ничего.
И тут Джексон почти явственно ощутил вопрос, заданный ему. Оттуда.
"Что дальше?"