Джим снова очнулся. Еще раз отхлебнул воды, даже попробовал что-то пожевать. Особого голода он не чувствовал, но Руби, не спрашивая, впихнул ему в рот полоску вяленого мяса и горсть крошек. И что-то сочное, кисленькое. Оранжит! Джим не помнил, когда последний раз ел оранжиты. Почва вокруг Рэда была бедной, выращивали там в основном кактусы, маис и картофель, и он не мог позволить себе свежие с грядок Хелены. А уж консервы, что приносили сталкеры со складов Города Мертвых, и подавно. Только иногда в какой-нибудь харчевне удавалось похлебать тарелочку жижи, в которую были раздавлены и перемешаны разные плоды земледелия и волокна мяса. А иногда и мяса не было, только пятна жира плавали на поверхности.
Прожевав и проглотив еду, старик снова забылся.
В следующий раз его уже разбудили.
Тело ныло, рана саднила, в горле опять пересохло. Голова была словно набита синтепоном из старого драного пуховика. Но он был жив — в этом сомнений не осталось. Его, конечно, могли зарезать, пристрелить или уморить голодом, разорвать на части и даже задушить, но если у него будет глоток воды и жратвы на два три укуса в день, он не сомневался, что протянет еще недели, если не месяцы. Правда, зачем?
Машина стояла в низинке, Тертый со штурмовой винтовкой на боку осматривал окрестности, взобравшись на каменную осыпь. Руби подтолкнул Джима, чтобы тот подошел поближе. Пару шагов вверх по неверно скрипящим камешкам, и его взору открылась равнина. Выжженная, голая, но не серая, как обычно в пустошах, а почерневшая, с черно-бурыми подпалинами и кратерами от взрывов. Джим сразу понял, что побоище, разыгравшееся здесь, произошло давным-давно, в Войну. Он плохо представлял себе, как тогда велась война, он и сейчас не очень-то разбирался в тактике и стратегии, просто видел, какие силы тут были вовлечены.
По равнине вилась полустертая полоска шоссе, на горизонте поднимались уродливые горы — след тектонической активности, вызванной ядерными взрывами. А вдоль шоссе здесь и там была разбросана разбитая техника. Выгоревшие и почерневшие боевые машины, растоптанные, словно впечатанные в землю могучей рукой титана. Треснувшие корпуса, перевернутые вверх колесами шасси, разметанные по окрестностям детали и технические узлы, словно вывалившиеся из распоротых животов железных драконов и орлов. Мертвая сталь, битое железо, раскрошенная керамика. Оплавленный пластик и гнилая резина. А плоти, должно быть, не осталось даже гнилой внутри кабин.
Джим и раньше видел кладбища машин: одно находилось около Рэда, другие он посещал в Хелене. Но это было самым страшным. Даже разбитая, размолотая в труху, занесенная пылью боевая техника, которую не пощадили ни ракеты, ни годы, выглядела грозно. Злоба, страх и азарт — вот что смешалось здесь с дымом и пламенем, вот что уснуло под слоем пепла.
♫
ссылка Рэд был страшным местом. Пустоши были страшным местом. И судя по рассказам сталкеров, руины городов тоже были страшным местом. Но здесь, на этой равнине, которая видела, как сошлись в жестокой схватке уничтожившие друг друга боги войны, живым было неуместно даже стоять и смотреть.
Несмотря на приличное расстояние до ближайшего остова, должно быть, несколько сот метров, Джиму все равно показалось, что оттуда к их уютной низине повеяло смертью. Не трупной вонью, не тленом старых костей, а ледяным ужасом массового жертвоприношения. Бессмысленного, деловитого, беспощадного. И благополучно забытого людьми, бежавшими отсюда, не жалея горючего, стирающихся о раскаленную землю шин и собственных ног. Если кто-то ушел, конечно.
А вот теперь они, четверо крохотных человечков, пришли в место, о котором никто не должен больше вспоминать. И собираются идти к скелетам железных чудовищ.
Безумцы.