Разбитый и Ола (fil211; Tratata).
Ола подошла к стене первой. Рукой коснулась фигуры. Человек. Это человек, замурованный волей неизвестного каменщика в безмолвной плоти камня. Человек-животное. Его голова - голова быка. Это шлем. Рогатый шлем, столь искусно сделанный и столь мастерски скреплённый с остальными доспехами, что кажется, будто - голова.
Безымянный приблизился к другой фигуре, в полуметре от той, возле которой встала девушка. Человек-тигр. Страшная, звериная морда грозно смотрит куда-то по ту сторону моста, сжимая в правой руке меч со странной формой клинка. Это тоже шлем. Тело обнажено. Человеческое, сильное, красивое в своей мощности.
Были и другие фигуры. Много-много разных фигур. Больше десятка - явно. Были и другие животные. Но всё их многообразие двое исследователей постигнуть не успели: случилось страшное.
Резко, оглушив скрежетом всё помещение, один из людей-воинов сошёл со стены в окружении столпа пыли и грохота. Он был значительно выше ростом Разбитого, к которому и направился, механически переступая ногами, страшно и как-то мертвецки дёргая "затёкшей" в каменной крошке шеей. На плечах его была голова медведя, в руках - двуручный молот. Тело его, в отличие от многих других, было прикрыто кожаными, а не стальными доспехами. Он был бос.
Ола наблюдала за этим потрясающим и пугающим воскрешением в ступоре. В голове кружились стайки ворон-мыслей. И пустота. Одновременно голова была заполнена паникой напуганного мышления и пустотой. Словно белый, чистый, пустой лист скомкали. Он всё так же бел и чист. Но он не ровен. Он не гладок. Он болен. Так и её сознание в этот миг. Заболело.
А потом она пришла в себя. Когда за её спиной со стены сошёл воин с головой быка. Облако пыли и крошки было столь велико, что вся спина и весь затылок Олы оказались в пыли и крошке. Воитель был вооружён тяжёлым боевым топором. Тело его было защищено целой сетью стальных пластин, покрывавших наиболее важные и уязвимые места. Но притом не сковывавших движения. Бык издал громкий рёв, но всё ещё был замедлен после пробуждения. Он ещё был слаб.
Воины посыпались со стены на булыжник как капли дождя льются с неба на землю. Страшный шум и грохот наполнили помещение собой, а сердца людей - страхом...
Заключённые (zzappad; illiren).
Двое молчаливых преступников, вновь не сговариваясь, вместе пошли по мосту на ту сторону, спиной повернувшись к начавшей на этом берегу собираться толпе. Тот, чья кожа была самой темнотой, первым увидел своими зоркими глазами, что что-то не ладно с парочкой, ушедшей вперёд. В отдалённом свете факелов он разглядел движения (последовавшие за неожиданным скрежетом), явно не принадлежавшие ни Оле (хотя он ещё не знал её имени), ни её спутнику. Преступник замер.
Второй не видел того, что видел первый. Но слышал достаточно, чтобы сердце его ушло в пятки. И он тоже остановился, и тогда раздался новый шум, и новый хаос наполнил воздух. И уши его заложило, и ему казалось, что он слышит, как стонут и плачут его барабанные перепонки, придавленные тяжестью грохота...
Жрица и вокруг неё собравшиеся Слушающие, в том числе все пятеро Послушников, один Заключённый и двое Рабов (Лар; Док; Друг; sionann; bocca_chiusa; Идущий; Dialgvo; Mafusail; Кера Элизиан).
Речь Жрицы была оборвана пробуждением воинов (впрочем, об их существовании ни она, ни кто либо иной по эту сторону моста не знали) на слове "шансы". Здесь, в отдалении от источника шума, он отчего-то был слышен ещё сильнее, чем там, возле самой стены. Звук был достаточно силён, чтобы бросить на землю рабов, едва поднявшихся с земли, а так же третьего преступника, не удержавшего равновесие в момент чувствительного подземного толчка. Послушникам и Жрице удалось устоять, но в обмен на стабильность своей позы они отдали много своих сил, у Друга резким всполохом заболела голова, Идущий почувствовал страшное напряжение в животе, а губы Жрицы неожиданно обсохли и треснули, словно она очутилась в раскалённых песках пустыни.
А потом последовал второй выстрел: со стены сошёл второй воин. А следом за ним грянула вся батарея: неимоверный лязг и гул, и шум, и скрежет привели в движение пол, и тогда на землю попадали все, кто оказался по эту сторону моста в эту самую минуту.
И было им страшно, и был в их глазах ужас, и билось их сердце так, как бьётся сердце рыбака, оказавшегося в лодке посередине бушующего океана.
И тогда на этой стороне моста вновь поселилась гробовая тишина.
И только сердца бились.
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук...