Посидев еще немного в общем зале и поняв, что товарищей не сильно заинтересовал уклад жизни простого народа Долины, Рик отправился на боковую, пожелав всем доброй ночи. Скинув сапоги, он немало времени валялся на жесткой кровати, разглядывая паутину на потолке и раздумывая о том, с какими же людьми свели его боги в одну команду. Молчаливый эльф; кровожадная - да и попросту жадная - девчонка, расу которой он и по сей день не мог идентифицировать; друид, который судя по его виду в лесу родился и вырос - посланник из Кулдагара? Но почему тогда не говорит об этом? Айтор, которому тоже явно есть что скрывать. А уж совершенно невероятное поведение дружелюбного вроде как монаха достойно того, чтобы целую книгу подозрений и предположений написать... Теми, кто они и являются, были пожалуй, только дворф да маг. Любитель давать окружающим по зубам за деньги и юный чародей, отправившийся на поиски богатств и приключений. "А ты-то сам кто? Как выглядишь со стороны? Тот еще мутный тип небось..." Мысль показалась дельной и правильной, и Рик кивнул сам себе. А затем уснул.
Проснувшись утром, слегка помятый и не особо выспавшийся, он немного удивился, что придется отправляться в такое длинное путешествие такой большой группой, но с начальником спорить не стал - коли без его мнения обошлись, то оно и теперь никому даром не сдалось. В крайнем случае, может орки не решатся напасть на такую толпу, ага. В долгим переходам он был привычен, да и с Долиной Ледяного Ветра был знаком получше многих, так что в походе он ни разу не страдал, в отличие хоть от того же помощника кузнеца.
Идя в некотором отдалении от каравана, Рик охотился. Приносил вечером к костру какую-нибудь подстреленную живность для навара в бульоне. Все было хорошо. Все было правильно. Он чувствовал себя на своем месте и, что самое главное, при деле. Следопыт отдыхал душой во время этого путешествия, и выражение его лица ясно говорило об этом окружающим. Когда караван пошел через горы, настроение резко ухудшилось. Не нравились ему горы, и чувство, что за ними наблюдают, не оставляло ни на секунду, а все попытки разглядеть слежку, так и не увенчавшиеся успехом, сделали его злобным, как оса. В результате он предусмотрительно сократил свои контакты с окружающими до минимума, чтобы не ляпнуть чего-нибудь такого, из-за чего он мог бы получить по морде от всего каравана разом.
К тому роковому дню он уже был взвинчен до предела, готовый взорваться от одного неверного слова. На приказ отправиться в передовой дозор он отреагировал так, будто ему предложили пару тысяч золотых за какое-то совершенно пустяковое дело - очень уж тяготило аутичного охотника такое скопление народа на узких тропках, где идти в стороне можно лишь в том случае, если ты ненароком научишься летать. А так - шанс хоть немного побыть в тишине, без скрипа деревянных колес, лошадиного ржания и матюгов извозчиков. Когда с неба начали сыпаться камни, он на миг обомлел. Когда увидел, подняв глаза выше, ледяных великанов, обстреливающих булыжниками караван, захотелось сеть задницей в снег и застонать. Но миг слабости прошел, рука сама схватилась за лук. Только через несколько растянувшихся до размера вечности секунд он понял, что даже если по счастливому стечению обстоятельств стрела и долетит до цели, то великану от нее будет вреда не больше, чем от комариного укуса. Но до этого мгновения мир вокруг будто затих, Рик не слышал ни грохота камней, ни человеческих и лошадиных - в этот момент непросто их было отличить друг от друга - криков, полных боли и страха, он видел лишь острие стрелы, костяные пластины лука и огромного великана впереди и вверху... Затем что-то щелкнуло в голове, и он будто проснулся. Оценив ситуацию более-менее трезвым взглядом, бросился с воплем прочь, едва-едва обогнав тысячи фунтов снега и камня, рухнувших на то место, где он недавно стоял.
Несколько секунд царила гробовая тишина... Затем поняв, что они остались одни, что все, включая этого неладного воеводу с трудно запоминающемся именем, мертвы, погребены под многотонными завалами снега и камней, Рик начал ругаться. Вслух, громко, изощренно и очень грязно, помянув и Кулдагарских друидов, и Долину в целом, и её горы в частности, и всех воевод, вместе взятых, и, в особенности, ледяных великанов, придумав им множество цветастых эпитетов. Если бы Рик был колдуном, который мог насылать сглазы, то северная половина Фаэруна неминуемо провалилась бы прямиком на шестьсот шестьдесят шестой круг Абисса, как он ей и желал... Но он был простым следопытом, и потому Фаэрун остался стоять, где стоит, а Рик, шмыгнув носом и махнув рукой, еще раз оценил колоссальный пласт снега, едва не свалившийся на их головы, и прохрипел сорванным голосом:
- Пойдемте дальше... нам тут лучше не задерживаться. Дойдем до Кулдагара, а там видно будет.
И они пошли. Шли долго, в основном молча. Когда вдалеке показалось огромное кулдагарское дерево, среди корней которого и стояло селение, Рик незаметно вздохнул. Наконец-то, дошли, уж теперь всё станет ясно и понятно... В следующий миг он почувствовал знакомый до боли, до легкого подрагивания в кончиках пальцах запах. Шедший позади всех Рик уже потянулся за луком, как впереди из-за деревьев раздались знакомые немного писклявые голоса, и по напрягшимся спинам товарищей понял, что не ошибся... Времени что-то говорить уже не было - поздно пить целебные зелья, когда башку уже снесли, - и Рикард, сбросив на землю мешающий двигаться рюкзак, бросился вперед, петляя меж елей и товарищей, на ходу вытаскивая лук и накладывая стрелу на тетиву.