- Ну, политики тоже себя пиарят, чтобы люди о них не забывали, - Тагава почесал голову и потер ушибленное плечо. – Хотя черный пиар – это уже крайний случай. Или у Миядзаки-старшего дела совсем плохи, что он прибегает к таким трюкам, или все это правда и тогда… и тогда дела его не лучше. Ты прав, это не наше дело. Наше дело – забота о товарище. Оградить его от журналистов – наша прямая обязанность, - парень бросил быстрый взгляд на Вивиан, беседовавшую в это время с сестрой и Гинджи, мельком обратив внимание на странную журавлиную позу Такеды, словно она была напугана. Впрочем, для девушки с тараканами в голове это нормально.
А вот свой сон Йоширо так и не рассказал Хаяси, хотя очень хотелось поделиться. Держать все в себе было невыносимо, но такие вещи можно рассказывать только друзьям. А быть высмеянным Хаяси хотелось еще меньше.
Кажется, директор что-то говорил. Что-то о новом учителе и учениках. До сидящего в первом ряду длинноволосого парня со слегка приоткрытым ртом эти слова едва ли долетали. Он неотрывно смотрел на светловолосую девушку в школьной форме, новенькую. Хотя нет, когда директор представлял ее, он все же услышал, что она из России и зовут ее… зовут ее… шиматта, ну и имя! Анна, а дальше начиналась сложная головоломка. И она тоже его узнала. Потому что смотрела только на него. Или ему так хочется?
Ну же, возьми себя в руки! Легко сказать. Разве так бывает? Девушка из моего сна вдруг ожила, стоит передо мной и смотрит. Глаза только обычные. И одета в школьную форму. Но это она. Она…
Ааааааа!!! Тагава-кун, держись! Ты же мужчина. Перестань дрожать! Захлопни рот, это некрасиво – сидеть с открытым ртом. Да не пялься так на нее!
Сползти под парту? Спрятаться?
Да ты трус, Тагава-кун! Чего ты боишься? Боюсь… ожившего сна боюсь. Боюсь, что он реален. Ведь она реальна. И ее слова, сказанные во сне, могут сбыться. Не дрожи.
А разве ты этого не хочешь? Подумай, Йо. Посмотри на нее. Загляни ей в глаза. Не бойся, сейчас они не такие, как во сне. Разве ты не хочешь? Хочу…
Нет, ты все же труслив, Йоширо. Во сне ты не побоялся к ней подойти и заговорить. Во сне ты чувствовал себя великим. Нет, Великим – с большой буквы. И всемогущим. Так что же ты теперь-то боишься? Что чудесная картинка ожила?
Нет, нет, я не трус… но я боюсь.
Слабый, маленький мальчик. Трусишка.
Все люди вокруг исчезли. Только я и она. Сон… я не боюсь оживших снов… я готов доказать это. Доказать. Ей. Чтобы она не считала меня трусом. Она должна знать, что я не откажусь от своих слов. Тех. Сказанных во сне. И может, она снова подарит мне свой поцелуй.
Наглец и глупец Тагава Йоширо вскочил с места и на ватных ногах, как в замедленной съемке, вышел к ней. И, опустившись на одно колено, поклонился, прижав ладонь к груди.
- Тагава Йоширо, к вашим услугам, ваша светлость.
Шум. Что? Мир обретает краски и звуки. Голоса вокруг, скрип стульев… голос человека перед доской. Новый учитель? Он в школе и он… он стоит в поклоне перед новенькой и чувствует, как краска заливает его лицо. Это не сон, Тагава-кун. Добро пожаловать в реальность.