Лошади умирали. Долго. Хрипы, крики печальные. Ржание предсмертное.
С одного удара даже такие здоровяки как Джек и Кляйн, не всегда справлялись. Бывало и по два-три требовалось, чтоб животину прикончить.
Кровища рекой. Все заляпались до бровей, включая присоединившегося к разделке Хурта.
Игнациус докурил сигарету. Бычок в кровь бросил, одобрительно кивнул.
Шагнув вперед, поднял руки в магическом жесте.
Стоит тихо бормоча заклинания на неизвестном языке. Голос его то затихает до неслышимого почти шепота то повышается до скрипящего крика, который, казалось бы, человеческая гортань издать не в силах.
Над лошадиной кровью поднимается пар, смешиваясь с туманом. И бледное сияние от магической фигуры заставляет туман дрожать и трепетать.
Воздух становится все горячее.
А Валери, не желая слышать жалобного конского ржания предсмертного, пошла в лес.
Шип, гнусно ухмыляясь, пропел в спину Валери старый стишок. Проявив несколько издевательскую, но все-же заботу.:
"Десять негритят рубили головы лошадям, один из них пошел в лес, недалеко, и их осталось девять."
Валери небрежно отмахнулась, с усмешкой:
"Я не далеко, так что — не дождетесь!"
Беспечно шагнула в туман.
Крик Валери, полный нестерпимой боли. Черная тень в тумане мелькнула.
С тоскливым стоном на лютне Хоакина струна лопнула.
Воин, побледнев, отшвырнул инструмент. Вскочил, собираясь ринуться на помощь.
Не понадобилось.
Круглый предмет вылетел из тумана и остановился у ног Хоакина.
Конечно же, это была голова Валери. На мертвом лице застыла гримаса запредельного ужаса.
В эту секунду, Джек отрубил голову последней лошади.