Ройт лежал и смотрел на то, как порхающие частицы пыли путешествовали по яркому длинному лучу местного светила, что пробивался сквозь прореху в маск-сети. Пыль и мельчайший песок постоянно присутствовали в здешнем воздухе, набивались в дыхательные пути, раздражая носоглотку, побуждая беспрестанно кашлять и отхаркиваться, а самым главным бедствием была одуряющая жара, от которой не было спасения даже в тени. Насквозь пропитавшаяся потом одежда противно липла к телу, но Ройт сейчас этого не чувствовал. Мысли его унеслись далеко отсюда, возвратившись в пережитый ад. Снова слышалось дикое завывание летящих артиллерийских снарядов; с грохотом рушились бетонные перекрытия, поднимая облака белой пыли; рвали сердце истошные крики смертельно раненых сослуживцев...
До чего же мало их выжило. И теперь, вместо того, чтобы убраться отсюда подальше, им предстоит броситься обратно в мясорубку, перемалывающую взвод за взводом с неизменной легкостью.
Впрочем, было у Кайла одно подозрение - на самом деле далеко не все из оставшихся в живых действительно хотели улететь. Многим местные ублюдки-предатели задолжали гибель друзей, да и вообще тоскливо и муторно уйти, поджав хвост, и признать свое поражение. Сам Ройт жестоко переживал потерю практически целого взвода, но более всего заставляла его скрежетать зубами и отчаянно бить кулаком в стену именно гибель медсестрички. Потому что девушка, молодая и красивая, а еще потому что сам выбрал ее и тем обрек на смерть...
Недалеко бездельничал Батчер. Сержант подошел к капралу и присел рядом.
- Знаешь, я хотел сказать, Оптис... Ты не волнуйся насчет того приказа, ну, который я тогда выдал, а ты не выполнил. Сам ведь понимаешь, что в тот момент я совсем плох был, не в себе, в общем... Так что все нормально, браток. Все в порядке.