Щитоносцы несли страшные потери: в строю осталось меньше полусотни. Но отступать им явно было некуда, и дрались они с остервенением. Завязших в ощетинившейся мечами человеческой массе конников окружили, потащили с сёдел. Усатый вертелся ужом, отсекая руки и головы, поднял на дыбы коня, но вот меч вонзился в незащищённое доспехами бедро, ещё один вскользь прошел по рёбрам, а рядом выкрикивая проклятья, один за другим гибли его воины.
Даже с учётом потерь и отвлекшихся на кавалерию врагов, соотношение сил в свалке, уже по большей части переместившейся внутрь вагенбурга, оставалось совсем не в пользу караванщиков.
… хрустнул сустав, лезущий сквозь брезент мечник вскрикнул и упал на одно колено, и тут же получил второй удар в живот. Завалился на бок – умирать. Но сбоку, отшвырнув труп повисшего на сковывающих повозки цепях собрата, напал ещё один. Лишь отточенные годами боёв рефлексы позволили гладиатору вовремя прикрыться щитом, а мгновенье спустя шлем нападавшего, вместе с черепом смялся от удара двуручного боевого цепа, которым орудовал темнокожий с кольцом в носу. Судя по покрывавшим оружие и его самого брызгам крови, проламывать головы у него получалось куда лучше, чем колдовать.
Но падали и караванщики. Спина к спине сражались Фрейя и Гинхорн. Сейчас, искаженные яростью отчаянья, их лица были удивительно похожи.
Ещё выстрел. На этот раз Сарин могла бы собой гордиться – получив пулю чуть пониже левого глаза, очередной мечник без звука повалился навзничь.
Защитников теснили. Ещё чуть-чуть и окружат, разобьют на отдельные пары и тройки, а дальше – дело техники. Смерть собирала обильную жатву, триумфально шла вперёд, но в одной точке пространства и времени, под грязной повозкой, ей пришлось отступить. Странный жар пробежал по жилам Элькастры. Странный жар и чувство удовлетворения, словно от вытащенной занозы или выдранного больного зуба. Диск легко поддался пальцам женщины, вышел из стремительно затягивающейся раны, лицо караванщика, секунду назад смертельно бледное, налилось румянцем. Он непонимающе вертел головой и таращил глаза на бывшую отравительницу, но вскоре удивление сменилось пониманием, будто раненному уже приходилось раньше видеть проявление подобных способностей. Коротко кивнув и даже не поблагодарив, караванщик вскочил, оглядываясь, по всей видимости, в поисках какого-нибудь оружия.
Пока кипела свалка внутри вагенбурга, пока продавала задорого свои жизни конница, герцог Бладрайд удерживал собственный «фронт». Столкнувшийся с Алариком щитами воин попытался нанести колющий мечом, но из-за неудобного угла лезвие лишь скользнуло по латной юбке. Ещё один удар рыцарь почти не глядя отбил собственным клинком, но вот третий из окруживших его мечников достал герцога – рубящим сбоку по колену. Доспех выдержал, но нога подогнулась, отозвавшись острой болью. К тому же, судя по всему, деформировалось сочленение. Однако, Кровавый герцог смог встать. Встать и ответить.
С отчётливым хрустом сломалась переносица одного из наседавшей на рыцаря троицы, пёстрый отлетел назад, прикрываясь щитом и беспорядочно отмахиваясь клинком. С шипением разрезал воздух и плоть меч – леворукость герцога сработала в его пользу, находящийся по эту сторону пёстрый не успел довернуть корпус и клинок рассёк ему бицепс до самой кости, чуть не отрубив руку вовсе.
Но долго это продолжаться не могло – на смену этим придут новые, а находиться вне кольца телег, когда основная линия обороны прорвана, особого смысла не имело, да и недавно обретённое чутье буквально вопило о том, что женщине со стеклышками на глазах грозит опасность.