Сельва – она большая. Это душное зелёное говнище покрывает полконтинента, и, говорят, есть куча районов, куда человек в штанах вообще ни разу не заходил. А уж что там может расти и водиться… ну вот бля живой пример – чё это за грибовидный балажанный нахер, о который Мануэль только что споткнулся? Знать бы хоть примерно, где он – в Лакадонской сельве, или на Амазонке, восток, запад?
Мануэлито проверил нож на заточку, глубоко вдохнул сырой воздух, прислушиваясь к запахам. Вспомнился Хорхе.
Хорхе был совсем-совсем больной, на всю башку пизданутый псих. И невзъебенно крутой спец по выживанию, откуда-то из колумбийских элитных частей. Он их инструктировал, и сука, посадил-таки на нож одного дохуя о себе понимавшего чижика в процессе. А так – неплохой паренёк, говорил только не всегда понятно.
«Сельва – как твоя кожа. Вторая кожа. Которую ты с кого-то только что содрал. Завернись в неё. Почувствуй»
Ну и прочая хуйня в том же духе. Но под конец того забега, мексиканец, кажется, понял, что имел в виду псих-Хорхе. Даже не мозгами понял, а именно шкурой почувствовал. Удовольствие ниже среднего, надо сказать и Эрнандес лишний раз убедился что не зря всю жизнь предпочитал каменный джунгли и сортиры со смывом единению со злобной стервой матушкой-Природой.
Что же, если он хотел распрощаться с ней как можно быстрее, стоило начинать шевелить булками. Мануэль ещё раз внимательно огляделся, особое внимание уделяя стволам деревьев, задрал голову, пытаясь разглядеть солнце сквозь сплетение ветвей. Выходило, что север должен быть во-он в ту сторону, где два поваленных ствола. Но он не подходил, как и юг. Восток или запад? Хуй с ним, восток. Туда и пойдём. Пойдём осторожненько, потому что хер его знает – вдруг выкинуть Мануэлито с парашютом – это ещё не весь сюрприз?