Выслушал внимательно речь чудища Фай. О, занятная речь получилась, приоткрыла завесу тайны, густой тенью лежавшую на древнем, темном и непомерно странном существе. Странном во всем- и во внешности, и в поступках, и в словах. Бесконечным потоком оскорблений и угроз сыпет, а все же помощи просит. Властью своей кичится, да только узки границы той власти. Кажется, будто только то делает, что дозволено ему, с кем дозволено и где дозволено, а скрыть это хочет, запугать, запутать. Лжет и прячется, как о нем и толкуют. Киршар врет, да не врет молва о нем.
А не тюрьма ли ему Сегеймора? Неожиданная мысль удивила Фая. Так может, оттого он хулу на предтеч возводит, что заперли его здесь, да могущества лишили? Или все только глупые домыслы самонадеянного ничтожного сказочника, которому польстило то, что боги лично к нему являются, да кошмарные твари о помощи просят, да по желанию его былины сказывают?
Путь гордыни- гнилой. Фаю-ли не знать? Гордыня к слепоте ведет- коли на себя одного смотреть, мир не разглядеть станет. А кто по сторонам нынче не смотрит- тому только в одну сторону дорога. И коли знаешь, что гиблое это дело- то к чему Судьбу поторапливать? Когда она решит, что сказана история до слова последнего, тогда и пропадет все пропадом. А истории гордецов рано обрываются. Уж таких историй Фай слышал порядком, и все как одна похожи.
- Мне нравятся слова твои, Киршар. Тебе, видимо, плевать на благодарность мою за рассказанное тобой, но не сказать о ней я не могу. А что до просьбы твоей, или требования, называй как хочешь- другого пути ты нам не предоставил. Но достанет ли сил наших?