Много верст прошел Фай по земле, во многих краях побывал. О многом чудном, странном и волшебном слышал. Что-то даже своими глазами видал. Несколько лет назад в южных землях, на границе безжизненных пустошей, с крепостных стен наблюдал Фай как песчаная ламия с ветром поднятыми пыльниками играла. Издалека наблюдал, да близко никто его бы и не пустил. Закрыты были тогда все двери да ворота, и городская стража во все глаза смотрела на чудную тварь, а старики рассказывали байки о былых временах, когда и более странные существа из песков приходили, и не только злые, охочие до людской плоти. Многих историй там набрался Фай, таких, что на Юге за быль считают, а на Севере только головой молча и недоверчиво качают, да бросят с горяча что-то вроде "Да хорош заливать, барахольщик!". А после того странствовал Фай ближе к восточному краю, где мир и порядок поддерживается не только твердым словом и каленым железом. Однажды в пути не пустили бродячего сказочника в село ночевать, за Шеега приняв. Тогда теплой восточной ночью Люре спал на ковре из лесного мха да опавших листьев, плохим словом деревенских жителей не поминая. Но когда Люре держал обратный путь теми же тропами, село было совершенно пусто. Ничего не было испорчено или сломано, все было справно да годно. Но ни взрослых, ни детей, ни даже скотины там не было. Мертвая стояла тишина, и даже лесной зверь не подходил к деревне ближе пятисот шагов к пустой деревне. Какая нечисть к ним на ночлег заглянула, Фай даже гадать не смел.
Но никогда не видел Фай нечисть так близко до этого дня.
***
"Что ж я творю?!"- Фай словно очнулся от дурного наваждения и отдернул руку, к собаке протянутую. Почти не удивился тому, что разговаривает животное, в обычное время бессловесное. И ведь дело говорит! Чем живых мучить, лучше мертвое упокоить. Подхватил правой рукой находку свою чудную, рог полуживой, а левой схватил зажженную псом ветку, и к тому, что было Николасом, бросился. Шатается немертвый, с трудом идет. Догнать бы, пока до барьера не доковылял! Не было у Фая сомнения, что не упадет обратно к костру тварь, когда до края дойдет, дальше пройдет, так, что живому не достать будет. Ткнуть бы мертвяка горящей головешкой, может, и выйдет из этого толк.
А сзади восточная девушка, Ли, словно от ярости обезумела. Ни разума своего голос, ни собачьего призыва не слышит. Только убийство ей нужно. Слепая, бездумная злость взяла власть над ней.
Злое, колдовское здесь место.
- Что делаешь, неразумная! Остановись!