Могильная плита, возле которой видели призрак, представляла собой кусок светлого камня, подвергнутого самой начальной обработке, каменщик придал кое-как форму прямоугольника, но до выравнивания углов и полировки дело не довёл. Не без труда Лири рассмотрел высеченную или, скорее, выцарапанную на камне надпись - "Лейла". Это редкое имя было ему знакомо - природное любопытство однажды заставило Ферилейка "проинспектировать" личное имущество герцога. Среди обилия украшений из золота, серебра, драгоценных камней, один предмет смотрелся совсем не к месту, но в то же время более лично - это был простенький, но с любовью выполненный медальон с искусной гравировкой "Лейла". И именно этот медальон прихватил с собой герцог, выходя из кареты. Лири сначала не был в этом уверен, но теперь сомнений не оставалось.
О проклятьях и призраках Ферилейк знал немного, но поболее любого другого из свиты герцога. Заглядывать в противные церкви книги, рассказывающие о подобных вещах, из присутствующих мог только Лири. В одном из трактатов, написанных безумцем, сожённым позднее на костре, говорилось, что призраки - это души людей, не сумевшие найти путь в загробный мир из-за незавершённых ими при жизни дел. Речь шла, конечно, не о невскопанном поле или неоплаченном долге, а о чём-то очень важном, что наполняло смыслом последние дни умершего. Несчастный автор этих утверждений, видимо, основывался лишь на теоретическом опыте, потому как ни одного конкретного случая появления призраков он не описал. Что до проклятий, то эти народные суеверия, напрочь отрицаемые церковью Всевышнего, были изучены гораздо более скрупулёзно. Автор утверждал, что лишь немногие люди способны наложить проклятье - таких обычно именуют чародеями и колдунами, а Святая Церковь устраивает им пытки водой и сожжение на костре, хотя и в не самых распространённых религиозных трактах учёные братья упоминают случаи страшных проклятий, хотя и утверждают, что они бессильны против тех, в ком живёт истинная вера. Проклятья часто спонтанны и основываются на экстремальном эмоциональном состоянии накладывающего его человека. Цыганскому народу приписывают особую роль в этом деле, так как именно среди цыган наибольшее число ведьм и колдунов.
Пока Лири изучал могильную плиту и выискивал в уголках своей памяти полезные сведения, воины конструировали импровизированные носилки для своего лорда, хотя бедняга так иссох, что его можно было буквально взвалить на плечо и без труда нести. Сэр Роберт, подбежавший к герцогу первым и находившийся к нему ближе всех, обнаружил зажатый в руке герцога медальон - тот самый, о котором вспомнил Лири, - простенький, но симпатичный, с гравировкой "Лейла". Ослабшая ладонь герцога почти выпустила украшение, лишь тоненькая цепочка удерживала медальон в руке. Герцог был очень плох, но дышал, хотя и затруднённо.
Воины уже собирались поднять тело, как из тумана со стороны поместья появились две фигуры: высокий человек средних и сгорбившийся низенький старичок. Они были безоружны и шли неспешно, не проявляя агрессии. В высоком мужчине можно было узнать того самого цыгана, что управлял повозкой - высокий, мускулистый, темноволосый, красивый средних лет мужчина был одет по-летнему, на поясе его висела сабля. Старика же все видели впервые. Он был седой, морщинистый, с заросшими бровями, но гладко выбрит, шёл он тяжело, еле перебирая ноги. Старик был облачён в бесформенный мешковатый балахон и выглядел совершенно безобидно. Его более молодой спутник фактически преградил отряду путь, остановился и прокричал:
- Здесь нет родового проклятья, это проклятье бесчестного предательства и, чтобы снять его, Леон Маркейн должен умереть!