Рамит был готов. Еще сам не зная к чему, но уже был. Долгие годы обучения в ордене заставляют довести свои действия до полного автоматизма, оставляя сомнения, страхи и прочие мешающие обстоятельства в отдельном измерении, никак не влияющем на действия.
Потому, как только появилась вампирша, монах ринулся в атаку еще до того, как кто-либо успел понять, что происходит. Вампирша, явно не ожидавшая такой прыти, не успела ничего сделать, как оказалась абсолютно в беспомощном состоянии в руках практически неестественно гибких рубах монаха. Она пыталась что-то сделать, ругалась, пыталась кусаться и брыкаться, но ничего поделать с Рамитом она не могла.
Но уже тогда часть разума Рамита, которая была не занята битвой, была окутана непонятным, странным предчувствием. Паранойя? Да, может быть. Но, тем не менее, происходящее не было правильным. Но почему именно - монах понять не мог.
Паладин, тем временем, пытался убить вампиршу мощными ударами своего меча, пока та была не в состоянии как-либо защититься. Она что-то там несла про боль и страдания, но Рамиту было все равно. Впрочем, это быстро надоело, и он закрыл этой вампирше рот.
А наблюдавший за происходящим разум все сильнее и сильнее убеждался в безумной неестественности происходящего. И на этот раз ощущение было настолько сильным, что Рамит решил повременить с убийством этой вампирши. Он буквально потащил её в сторону саркофага, из которого она вылезла, с целью запихнуть её обратно и, вероятно, завалить книжным шкафом.
- Герхард, или как тебя там, здесь явно что-то не так! Иди, помоги остальным, а я пока подержу эту дамочку, - сказал монах паладину, краем глаза обратив внимание на то, что у оставшихся двоих явно проблем было побольше.
И внезапно произошло то, что полностью оправдало беспокойство Рамита: вампирша прямо на глазах обратилась в красивую, молодую девушку. Когда-то красивую. Сейчас она была вся изуродована, в глазах её видны были боль и непонимание.
Только сейчас до монаха дошло, что же было не так. От "вампирши" абсолютно, совсем не чувствовалось никакой опасности. Она не сопротивлялась почти, не атаковала, не делала ничего, что могло бы навредить. И она ничего делать даже не собиралась.
Наверное, будь Рамит чуть менее обескуражен, он бы стал проклинать себя за глупость и бездумность, но сейчас... Со стороны это было, наверное, похоже на разговор двух немых людей. У девушки вместо слов из горла лилась кровь, а у Рамита так пересохло в горле, что он не мог ничего вымолвить. Так продолжалось несколько секунд, показавшихся Рамиту бесконечными.
Наконец, слегка собравшись, он попытался как-нибудь помочь девушке, хотя и понимал, что это, скорее всего, тщетно.
И одновременно в его голову приходило осознание ужасного: он, своими собственными руками, помогал убивать эту беззащитную, ни в чем не повинную девушку. Это было явным нарушением всех возможных и невозможных кодексов. И то, что виновата была иллюзия - лишь отговорка.
Вину придется искупать.