На.
Сдохни.
Жри, мразь.
Гневные пожелания неслись вслед хорошенько разогнанным кусочкам металла, что впивались в тела нападающих гадов, валя их одного за другим. И в глазах каждого из них, за доли секунды затраченные на прицеливание, он видел все ту же гнилую суть. Происходящую от никчемности и слабости, все ту же непреодолимую жажду власти над другими, выраженную посредством жестокого насилия и убийств.
С недавних пор, он стал смотреть на подобных выродков сквозь перекрестие прицела и признал этот способ наилучшим. Где-то внутри, конечно, еще существовали сомнения - вправе ли он решать кому жить, а кому умирать? - но на каком-то этапе долгих размышлений возникла уверенность - на страшном суде, представ перед Господом, он ответит за каждую выпущенную пулю. Ответит искренне, не таясь, с сознанием собственной правоты.
И без страха.
Ибо как еще можно покарать его, потерявшего все, что любил и чем жил...
Он стоял и стрелял. Патронов было вдоволь, врагов тоже. Только одно грозило прервать череду его удач - стремительно сокращающееся расстояние между ним и целями.
Вот ллинноухий вырос словно из под земли прямо перед носом.
Взмахнул металлическим прутом и выбил оружие.
В ответ Алексей, стиснув зубы от боли, извернулся и ударил ножом снизу вверх, целясь выродку под подбородок, в мягкое горло.
И в то же мгновение увидел как разразились вдруг небеса смертельным дождем сверкающих лезвий и как совсем рядом полыхнуло неизвестно откуда взявшееся пламя.
Не думая, повинуясь инстинкту, он схватил врага свободной рукой за шею и, увлекая его за собой, бросился оземь в попытке прикрыться чужим телом от внезапной напасти.