Утро. Свежо. И в овражке и на душе. Так бывает только вдали от бесконечной суеты больших городов побережья, где холмы все сплошь застроены, воздух испорчен, а люди недовольны началом очередной рабочей смены. Что-то неумолимо топчется цивилизацией, незаметно сминается и улетучивается. Где колышущаяся на ветру, сверкающая в первых, бархатных лучах осеннего солнца паутинка, где далекий крик-всплеск потревоженной неясыти, где запах прелых листьев, на которых проспал целую ночь?
А если прибавить к этому мирную, спокойную побудку, тот факт, что никто никого за ночь не прирезал и не попытался скрыться с деньгами (чего ирландец больше всего опасался), и все проснулись живы и относительно здоровы, да еще и Картечина завтраком разогретым побаловать грозится! Нет, не пропащие эти люди вокруг, не загубили еще свои души окончательно. Под наплывом чувств Патрик, тиская в мозолистой ладони томик Святого писания, истово помолился, прося у Господа прощения для всей их разношерстной компании. Не напоказ, но и не прятался за кустами.