Когда войны коалиции впервые услышали это кошмарное завывание низких медных труб, кто-то грешным делом решил, что с юга приближаются Всадники Апокалипсиса. Пробирающая до самых костей вибрация дотягивалась, казалось до самой отдаленной клеточки тела заставляя ее съеживаться и искать укрытия от того, чье прибытие ей возвещалось. Из кроны густого леса, за которым в небо уходил смолисто черный дым, одна за другой срывались птицы и, безуспешно силясь заглушить пронзительными криками раздающуюся какофонию, изо всех сил махая крыльями, улетали на север. И только чайки на стенах Водного Замка лишь переругивались одна с другой и презрительно - по-хозяйски - косились на трусливо бегущих сородичей.
В лагерь с донесениями прибежали на нетвердых ногах первые дозорные. Вкратце суть их рассказов сводилась к тому, что замок нужно было брать раньше, а сбегать на север дальше, пока личные отряды Призывающего не подошли так близко. Отряду Часовых, чуть ли не в полном составе ушедшим за провиантом, беззастенчиво завидовали. Офицеры пинками выгоняли рядовых к дороге, тщетно пытаясь одновременно добиться от них хоть какой-нибудь представительности.
- БРРРРАМММ... БРРРАММММ!... -- Рёв, перемежающийся плачем труб поменьше, приближался с каждой минутой. Вот из-за деревьев показались первые... Музыканты? Тускло блестящие медью трубы оказались настолько длинными и тяжелыми, что каждую из них нес отдельный носильщик, останавливающийся каждые несколько десятков шагов, когда из металлических жерл вновь вырывался этот жуткий звук...
Музыканты выходящие из-за деревьев, были одеты явно не по погоде. Набедренные повязки, сандалии, светлые платки на головах, -- таким бы сиживать у южных морей, а не разгуливать по болотам. Вслед за десятком трубачей мерно вышагивала рослая -- куда выше двух метров -- фигура, опирающаяся на глубоко желтого цвета, -- судя по всему очередного военачальника. Его сандалии были украшены золотыми бляшками, набедренная повязка -- красным геометрическим шитьем, а перевитая шелками куфья надежно скрывала несоразмерно огромную, по птичьи резко движущуюся голову. Сразу за ним на огромном паланкине, который несли не меньше трех десятков рабов, расположился сидящий по-турецкий Призывающий. Его взор не видя скользил по окружающему лесу, не обращая внимания на разбегающуюся живность или шагающих вокруг него войнов...
Как раз войны не вызывали ни малейшего уважения. Хилые и темнокожие, вооруженные короткими бронзовыми мечами, обвешанные амулетами и покрытые уродливыми шрамами и татуировками они больше походили на каких-то... Культистов. И да, они выглядели совершеннейшими душками по сравнению с плетшимися в конце процессии краснокожими качками, больше похожими на облысевших горилл переборщивших с обсидиановым пирсингом и вживлением в череп цветастых перьев. Замыкал процессию длинноволосый альбинос в маске из слоновой кости и свободной одежде напоминающей римскую тунику.
Кажется, "нормальные" методы ведения войны постепенно Призывающего утомляли. Он поднял голову, обратив взор на войска.
-- Ниц перед Властью! -- Прогудел "араб" из под куфьи и все вокруг, следуя его примеру, стали опускаться на колени.