Весло, покрытое разводами высохшей соли, раз за разом врезаясь в песок и глину, расширяло яму. Она получилась неглубокой, потому что Саргон торопился - хотелось побыстрее закончить с этим и заняться лодкой.
Он работал, скинув свой кожаный жилет, когда уловил запах дыма и услышал потрескивание дров из-за хижины. Ну, значит, спутница не безнадежна. Закончив с могилой, киммериец воткнул весло в кучу земли и вернулся в дом. Глянув по дороге на Махаон, поддерживающую огонь, он одобрительно кивнул.
- Хорошо.
А вот и труп. Варвар напоследок заглянул в его глаза. Пустые черные провалы. Нету там ничего такого особенного. Саргон протянул руки, чтобы подхватить "куклу", но едва он прикоснулся к рыбаку, как тот вдруг начал шелушиться, рассыпаясь в прах прямо на глазах; отпрянув, киммериец обнаружил, что перед ним вместо полноценного, пусть и сухощавого тела - всего лишь тряпье, да амулет-оберег, щедро присыпанные слоем серой пыли.
Вот незадача.
Саргон взял тунику мертвеца, кое-как смел на нее пепел, что остался от прогоревшего костра чьей-то жизни. Как же надо было его затушить, чтобы... ведь вода в баклаге была свежая, а рыбка еще не разворована чайками - значит, вряд ли он умер больше нескольких недель назад. Но до такого состояния труп бы не разложился...
Воин отнес жалкие останки к яме, положил их на сыроватое дно. Водрузил сверху амулет. Что бы не убило рыбака, если оберег его не спас - не спасет и Саргона. Да и к тому же... амулет ведь не наденешь на двоих. А если человек верил в спасительный символ, может безделушка ему пригодится в загробном мире.
Забросал землей и положил четыре камня один на другой, пирамидой. Недолго все это тут простоит. Да и ладно. Хватит заниматься мертвечиной, пора подумать о живых.
Он подошел к Махаон, следившей за огнем. Ее мокрые волосы уже начали высыхать и снова отливать медью.
- Жди здесь. Я пойду к морю.
Забрал с собой свою одежду, и, на всякий случай, нож, лук да пару стрел. Мало ли.
Говорят, южане считают киммерийцев грязными и неопрятными. Это было не так, или, вернее, не совсем так. Когда-то действительно у северян существовало старое поверье, что если ты смоешь родную грязь с тела на чужбине, то не найдешь дороги назад. Но никто уже не воспринимал примету всерьез, разве что беззубые старухи да неразумные дети.
К тому же... был ли у Саргона дом, в который стоило вернуться?
Раздевшись донага и оставив вещи на берегу, киммериец вошел в море, жадно ласкающее его ноги. Он забрел по пояс, глядя, как свитки пены закручиваются на на гребнях волн, и, оттолкнувшись ногами, ринулся головой прямо в прозрачно-зеленую толщу, разрезая ее мускулистым телом, скользя над песком и ракушками и распугивая последние солнечные зайчики.
И уже вынырнув, отфыркиваясь и часто моргая глазами, и нащупывая ногами дно и собираясь встретить широкой, покрытой шрамами грудью следующую волну, неожиданно для самого себя подумал: "А все-таки... жаль, что в Киммерии нет моря".