Славу всегда злило то, что туристам с собой дают бутерброды и сок, а сотрудникам — нет. Блядь, ну это какими жадными надо быть, чтобы на такой мелочи экономить? Господи, один бутерброд!!! Да на всех сталкеров в день это будет батон колбасы и пару батонов хлеба.
Но нет, мол, мы вам зарплату платим, на нее себя и обеспечивайте. Жадные.
Стылому есть особо не хотелось. И курить тоже. И пить. Вообще ничего не хотелось. Он вдруг черной завистью позавидовал Егорову и его обормотам.
В детство! В детство попал. А я ходи, вытаскивай их с умным видом. Почему ему вот такое? А у меня в лучшем случае — гипсовая кукла, но это в лучшем, а обычно — обязательно дерьмо какое-нибудь!!! Почему он, хрыч старый, без жены, без детей, которому что Зона, что лес обычный: получил вот этого детского, что аж лицо у него прояснилось, а Славе — шиш!? Славе, который тут здоровье свое оставил, и надежды, и любовь — все потерял, Славе взамен всегда щепотку денег и ушат дерьма!!! Ну ладно люди, от них добра не жди, но Зона, почему ты тоже такая?!
Потом, конечно, отпустило. Посмотрел — вроде и доели уже все.
— Ладно, — сказал Стылый замогильным голосом. — Теперь мы сами пойдем, а вы дальше по маршруту. Удачи, в общем.
И для своих туристов добавил:
— Собирайтесь.