Не сразу, с трудом сбросив оцепенение от нахлынувших воспоминаний и нелегких раздумий, он поднял на Римму вопросительный взгляд.
Слова девушки еще не достигли его сознания, застряли где-то во внешнем слое тумана, что на время отгородил его от внешнего мира, однако меньше чем через минуту их механически услужливо повторит для него слуховая память. Но до того он, не отрываясь, смотрел в Риммины глаза и удивлялся - казалось, они стали другими. Словно серебряным лунным лучом найденное на морском дне сокровище, светилось в них новое глубинное понимание. Может статься, ей постоянно что-то открывается, обретает для нее значение и смысл. Ее разум и душа неутомимы. Именно такие люди здесь больше всего нужны.
"Ни страха, ни лишнего сомнения. Она привыкает к Зоне. Ей хорошо здесь. Может вовсе не я ее веду, а наоборот. Или мы оба ведем друг-друга в каком-то, еще не вполне определенном, направлении.
Я верю ей..."
Взгляд Алексея скользнул по бутылке, - "Алкоголь? Зачем она это принесла? В Зоне же нельзя - опасно, запрещено!".
И тотчас лицо Жердева на миг появилось в сознании светлым воспоминанием.
"Учитель говорил - "Будь честным, будь искренним; не бойся открыть то, что для тебя ценно, не бойся поступать так, как считаешь правильным." Так неужели дань памяти павшему проводнику это то же самое, что и разнузданная беспринципная блажь?"
Воронцов протянул руку и взял бутылку.
- Только не для расширения сосудов, Римма. Не для этого. В Зоне пить вообще-то нельзя, - медленно отвинтил крышку, - Но сейчас вот здесь лежит наш соратник, - выделив слово "наш", пристально поглядел на девушку, - Хороший человек был, да, надежный проводник. Помянем его как должно...
Встал. Помолчав, вздохнул тяжело.
- Прощай, товарищ. Покойся с миром.
Запрокинул бутылку и сделал немаленький глоток. Поморщился, чувствуя как обжигает пищевод суровый напиток.
- Держите, Римма. Вы тоже. Только немного.